Цена Империи
Шрифт:
— Ладно, хрен с тобой! — сказал Геннадий по-русски, сбрасывая с плеч руки префекта Рима. — Обидно будет просрать и эту Империю! — И перейдя на латынь: — Хорошо! Я еду за Гордианами! А потом — в Сенат! — и двинулся к выходу.
— Убей их, Череп! — крикнул ему вслед Сабин. — Помни: в твоих руках судьба Рима и Августа!
— Да пошел ты в жопу, — пробормотал Черепанов, спускаясь по лестнице. — с дороги! — Он отпихнул не успевшего убраться преторианца. Одного из немногих, оставшихся верными Сабину и своему префекту. — С дороги! — Он прошел через шеренгу дворцовой охраны, его тут же обступили его собственные
Германцы Коршунова ждали его на площади. Вокруг них уже собралась толпа, кое-кто выкрикивал угрозы… Но напасть на грозных всадников римляне не решались.
— Генка! — Коршунов выехал вперед, навстречу Черепанову. Берегед и Сигисбарн тут же устремились следом, прикрывая своего рикса, — очень правильный рефлекс. — Ну что? Что ты решил?
— Ничего, — буркнул Черепанов. — Коня мне. И — поехали. По дороге разберемся.
— Куда поедем?
— Сначала — к дому Помпея [103] , заберем внука Гордиана-старшего, а потом — к Корнелии.
103
Одно из самых роскошных зданий Рима. Был когда-то выстроен полководцем и консулом Помпеем Великим. В описываемое время принадлежал Гордиану-старшему.
С мальчишкой проблем не было. То есть в доме околачивались с полсотни охранников, присланных Сенатом, но при виде тысячи ауксилариев-германцев они моментально наделали в штаны и побросали оружие. Гордиан-самый-младший вел себя достойно, страха не выказал, хотя коленки у пацана дрожали.
— Крутой мужик будет, когда вырастет, — заметил Коршунов, собственноручно подсаживая мальчугана на коня.
— Если вырастет, — буркнул Черепанов, который еще не решил, как поступить. Мальчишка его знал и смотрел с надеждой. Черепанов хмуро улыбнулся — и пацаненок расцвел: ну конечно, храбрый дядя Геннадий не причинит ему зла. Стоит ли Империи одна детская улыбка? А хрен его знает…
А вот к особняку Корнелии Черепанову так просто подъехать не удалось. Перегораживая улицу, шеренгами, сомкнув щиты, ощетинившись копьями, стояли хмурые вигилы. Не менее нескольких сотен. А впереди — префект Секст Габиний Оптимиан собственной персоной.
— Именем Августа Максимина! — рявкнул Скулди. — С дороги!
— Он больше не Август, твой фракийский варвар! — гаркнул префект вигилов. — Именем Августов Гордианов! А где же ваш храбрый командир Геннадий Череп? Как всегда прячется за чужими спинами?
— Пусти-ка! — сказал Черепанов, посылая коня вперед, мимо Скулди.
— Ты куда? — воскликнул Коршунов. — Погоди!
— Не лезь, Леха! Это наше личное дело! — по-русски произнес Черепанов. И скомандовал по-латыни: — Всем стоять!
— Сдурел? — выкрикнул Коршунов по-русски. — Генка!
Но Черепанов, не слушая, спрыгнул на мостовую и уже шел навстречу своему давнему врагу.
— …Ну давай, варвар! — играя клинком, процедил трибун. — Ты и я. И Корнелия, которая достанется победителю! Согласен?
Вместо ответа Черепанов молча сдвинул шлем
Б-бан-нг!
Арбалетный болт провыл над самым плечом Геннадия и угодил точно в левую сторону великолепной кирасы префекта претория. Говорят, отборная испанская броня держала арбалетный болт, даже выпущенный практически в упор. Но до создания толедской стали — еще много-много веков, а римский доспех… болт прошел навылет и застрял в щите одного из вигилов, а патриций Секст Габиний Оптимиан уронил оружие, опрокинулся на спину и умер.
— Ты, Генка, даешь! — по-русски бросил Коршунов, опуская арбалет. — Нашел время в рыцаря играть!
— Бес попутал, — тоже по-русски пробормотал Геннадий, глядя на труп.
И впрямь, что это на него нашло?
— Вигилы! — рявкнул Черепанов в полную мощь тренированной глотки. — Слушай меня! Я — посланец императора Максимина легат Геннадий Павел Череп! За моей спиной — полторы тысячи ветеранов германской войны. Вы не виноваты. Вас привел сюда человек, который предал императора. Теперь он мертв. Именем Гая Юлия Вера Максимина Августа я приказываю вам проваливать! Считаю до десяти… Всех, кто останется, когда я закончу счет, мы передавим, как крыс! Р-раз!..
— Они не причинили тебе зла? — спросил Геннадий, обнимая заплаканную Корнелию.
— Нет-нет, что ты! — И тут она увидела заполнивших парк всадников и своего младшего брата, сидевшего на коне между двумя страшными германцами с вызелененными щеками. Глаза ее потухли, губы задрожали: — Геннадий… что?.. Ты…
— Не бойся, моя хорошая, — мягко произнес Черепанов. — Никто не причинит тебе зла. Я не позволю!
Он наконец сделал выбор. И теперь знал, какую цену готов заплатить за сохранение Империи, а какую — платить не желает. Возможно, если бы это была его империя… к черту! Об этом и думать не стоит! Это — Империя Максимина Августа! И Геннадий не желал расплачиваться своей невестой за чужую Империю! К черту! Он и так неплохо послужил Фракийцу! Они — в расчете. Максимин не вправе требовать с него такую цену! Это его Империя — пусть сам и разбирается.
— Мальчишка ваш! — сказал Черепанов Бальбину, Максиму и еще дюжине сенаторов, которые были самыми ярыми ненавистниками Максимина, а следовательно — самыми горячими сторонниками Гордианов. — Забирайте и берегите! А Корнелия будет со мной и очень скоро станет моей женой, клянусь Юпитером, Марсом, Венерой и всеми остальными богами Рима!
— Хорошо, хорошо! — медовым голосом произнес благороднейший Клодий Бальбин. — А каково мнение достойного легата относительно префекта Сабина?
— Мне до него дела нет! — отрезал Черепанов.
— Но в казармах палатина твои воины…
— Они уйдут. Что еще?
— Еще у нас к тебе предложение, храбрейший легат. Насколько нам известно, в Сирии сейчас вакантна должность наместника и распоряжается там прокуратор, ставленник Максимина Фракийца, некто Гельмий Гульб.
— Не слыхал о таком. — Черепанов помрачнел. — А куда делся наместник Маний Митрил? Он что, умер?
Надо же, как не повезло Скорпиону! Года не прошло, как Максимин «подарил» ему Сирию!