Цена любви

Браун Сандра

— Ах он сволочь… Да-а, плохи дела. Теперь понятно, почему сегодня утром ты ни за что ни про что спустила на меня всех собак. Я сожалею, Джордан. Скажи, чем я могу помочь? Могу ли я что-нибудь сделать для тебя?

— Нет. Поначалу я, мягко говоря, расстроилась. А теперь, — женщина просунула стройную ногу между его бедер, — мне кажется, что это не так уж и важно. Работа в Люцерне сделала свое дело. После смерти Чарльза мне хотелось жить, работать и дышать, не ощущая вмешательства со стороны родителей, друзей и прочих навязчивых

доброжелателей. Эти три года, проведенные в Швейцарии, были для меня чем-то вроде затянувшегося отпуска. Теперь мне нужно заняться чем-нибудь серьезным и, пожалуй, увлекательным.

— Когда ты возвращаешься в Штаты?

Они старательно избегали упоминать имя Гельмута и то, какую роль он может сыграть в ее судьбе. Конечно же, он незримо присутствовал здесь, его имя вертелось на языке у каждого из них, но ни один не произнес его вслух.

Джордан поняла, что если уж Ривз спрашивает о том, когда она собирается вернуться в Соединенные Штаты, то наверняка знает, что она не намерена выходить замуж за немца.

— Я обязательно вернусь домой, только еще не знаю, когда, — ответила она, — Наверное, постараюсь найти какое-нибудь приятное тихое местечко, осяду там и начну писать. Я всегда мечтала об этом.

— Что же именно ты собираешься писать? — поинтересовался Ривз.

— Пособия по сексу, — прыснула она и почувствовала, что грудь мужчины, на которой покоилась ее голова, затряслась от беззвучного смеха. Он схватил ее и затащил на себя.

— Для этого необходимо досконально изучить предмет, о котором собираешься писать.

— На алтарь науки я готова принести любые жертвы, — со смехом парировала Джордан и, наклонив голову, попробовала на вкус его губы. — Не согласишься ли ты стать моей подопытной морской свинкой?

— Хрю-хрю…

Джордан скорчилась от смеха.

— Морские свинки не хрюкают, балбес!

— Разве? А что же они в таком случае делают?

Она стала показывать ему, чем любят заниматься морские свинки, и тема ее ближайшего будущего была временно закрыта.

— Итак, допустим, твой первый самоучитель по сексу стал бестселлером. Что дальше?

Завернувшись в плед, они сидели перед печкой и смотрели на огонь.

— Я никогда не стану писать самоучители по сексу. — Джордан толкнула его локтем под ребра.

— Это будет огромной потерей для всей читающей общественности. Ты в этом деле — эксперт. — Он поцеловал ее в кончик носа и спросил: — А что же в таком случае ты собираешься писать?

— Может, путеводители для американцев, путешествующих по Европе, может, фантастику… Я еще не решила. Моя главная цель — обустроиться в каком-нибудь тихом месте и создать свой маленький уютный мирок. А что намерен делать ты?

— Наверное, буду и дальше колесить по свету со своей верной камерой.

— О-о…

Их цели в жизни были полярны, как север и юг. И снова

вопрос о том, что ждет их завтра, был скомкан и заброшен в угол. У них не было общего будущего, а все настоящее сосредоточилось в тех четырех стенах, в которых они были заперты сейчас.

— Я изголодался, — прошептал он ей на ухо. Они снова лежали, укрывшись пледом, переплетя ноги и крепко обнимая друг друга.

— Какой же ты ненасытный!

— Знаю. Мне всегда хочется есть.

Джордан подняла голову с подушки и посмотрела в его хитрые зеленые глаза.

— Давай-ка уточним, о каком именно аппетите мы сейчас говорим.

— А-а, так ты — о еде?

Джордан ткнула ему в живот кулаком и освободила свои руки и ноги.

— Что ты будешь на завтрак: копченые устрицы или паштет?

— Фу-у…

— Может, тогда — бутерброд с маслом?

— Вот это уже лучше.

Джордан вынула из корзинки нарезанный хлеб, масло и, вернувшись к Ривзу, стала намазывать бутерброд. Он лениво наблюдал за ее движениями.

— А разве ты сама не проголодалась? — спросил мужчина, заметив, что она ничего не сделала для себя.

— Нет, но на тот случай, если мы, отрезанные от цивилизации, застрянем здесь на долгие годы, запомни: ты должен мне один бутерброд с маслом.

Пока он ел, Джордан забавлялась, играя с мочками его ушей. Затем ее руки принялись массировать ему шею и плечи.

— У тебя это неплохо получается, — похвалил он и откусил от бутерброда большой кусок.

Джордан не устраивало такое почти безразличное отношение к ее мастерству. Она позволила своим пальцам нежно пробежаться по его груди, и Ривз сразу перестал жевать. Мягкие подушечки пальцев женщины нашли его плоские коричневые соски. Мужчина с трудом проглотил пережеванную пищу.

— Ты ведь не перестанешь сейчас это делать? — совсем тихо с надеждой в голосе спросил он.

Озорно улыбнувшись, она отрицательно потрясла головой и придвинулась поближе к нему. Волосы Джордан свесились вниз, нежно щекоча его лицо. Затем она низко наклонила голову и принялась играть кончиком языка с его сосками, которые ответили на эту ласку, моментально затвердев.

— О, Боже, Джордан… — выдохнул мужчина. — Как хорошо! Откуда ты все это знаешь!

— Врожденный инстинкт.

— Благослови, Господи, мать-природу!

Он был не в состоянии больше говорить. Губы Джордан продолжали ласкать его грудь, руки путешествовали по его телу. У Ривза сдавило грудь. Он чувствовал, что не может дышать, а пальцы Джордан тем временем перебирали темные волосы внизу его живота и… еще ниже. Из горла мужчины вырвался только один сдавленный стон, его тело конвульсивно выгнулось на пледе. Остатки недоеденного бутерброда сиротливо валялись на полу.

— Ты…

— Умер? — перебил он ее. — Да, я на небесах.

— Тебе нравится?