Цена магии
Шрифт:
– Но, – осекся вдруг Инфион, – cудя по тому, что значительно похолодало, мы плывем куда-то на север.
– Насколько на север? – воодушевился Ромио
– Я похож на компас? – волшебник подошел к бортику. – Но интуиция мне подсказывает, что движемся мы куда-то в сторону Сердца Мира.
Златногорск, да что там, просто берег, уже давно утонул за линией горизонта, и вокруг не осталось ничего, кроме воды, в которой мерцало отражение работника Бурта. Ветер с каждой минутой становился холоднее – из жаркого, нагретого солнцем, он превращался словно в усталый, остывший и побывавший в холодильнике.
Любая
Но люди вовсе не птицы, и для подтверждения слов волшебника потребовались бы какие-то слишком неопровержимые улики.
Прибрежных скал, в принципе, будет достаточно.
В отражении, которое кривлялось, как внутренний Хайд, ищущий путь наружу, пробивалось что-то еще. Сперва, черные штрихи на воде вызывали изумление, но потом картина прояснилась. В основном, благодаря словам Лолли:
– Похоже, интуиция тебя не подвела… Береговая спираль, надо же. Видела ее только на открытках.
Инфион поднял голову и посмотрел туда же, куда был направлен взгляд работницы Борделя.
Впереди показалась суша, только вот выглядела она уж как-то слишком странно. Это была скорее полоска среди океана, широкая и просторная, словно часть некого архипелага.
Если подняться в воздух, настолько, чтобы корабль стал размером с хлебную крошку, можно увидеть, как этот огромный архипелаг посреди моря аппендиксом отрастает от основного материка, и закручивается на воде, как булочка-улитка. По сути – метафорическая змея, которая решила отдохнуть, завернулась спиралью, выросла до гигантских размеров и превратилась в камень. Корабль подплывал к хвосту этой условной рептилии, который соединялся с остальным отростком суши. А в том месте, где архипелаг кончался, и где должна была расположится змеиная голова, кое-что таилось. Хотя, глупо говорить, что таилось – никакой тайны это место для Инфиона, Лолли и Ромио не составляло. Нельзя же считать, условно, Париж, тайной, если вы там никогда не были, но много раз слышали.
Но загадкой это останется для нас. По крайней мере, до поры, до времени.
– То есть, ты хочешь сказать, что мы направляемся прямо к Сердцу Мира? – Инфион как-то слишком быстро лопнул мыльный пузырь тайны.
– Именно, – ухватился за обмотку разговора молодой матрос. – Даже если захотим сойти с курса, не сможем. Как только попадем внутрь спирали, течения сами вытянут нас к пункту назначения. Здорово, а?
– И как скоро мы будем там? – уточнила Лолли.
– Не знаю, – пожал плечами молодой человек. – Спросите капитана, если хотите. Но, могу сказать, что много времени этот… ээ… круиз абсолютно без контрабанды не займет.
Потоки воды, напоминающие завихрения на картине Ван Гога, подхватывали корабль и несли его вперед. Словно огромный дракон выпускал пламя, которое не обжигало, в просто толкало судно вперед, не давая сбиться с курса. Огонь этой рептилии закручивался спиралью и продолжал двигать резиновую уточку посреди огромной ванны, которую называют морем. А суша, которая уже стала видна по оба борта, казалось, двигалась гипнотическими кругами.
Матрос, явно занятый чем-то, копошился на палубе. Точнее, он лишь делал вид, что занят чем-то, стараясь быть поближе к троице. И, очевидно, очень ждал, пока сможет снова марафонцем ворваться в разговор.
Но разговора не клеилось.
Вся троица просто смотрела вдаль, на неразборчивую, размытую сушу, что простиралась вдали. Виднелись какие-то кусочки разных цветов, как на пазле, который был сделан настолько плохо, что собрать его было практически невозможно. А если кому-то это и удавалось, то картинка напоминала все и одновременно ничего.
Инфион, заметив, что юноша все копошится и копошится, решил все же обронить пару слов.
– И что это за контрабанду вы везете? – ляпнул волшебник и только потом понял, что с такого вопроса разговор начинать не стоило. Но матрос воодушевился, втянул грудь и заискрился, как бенгальский огонь.
– Я не могу сказать, – резанул юноша, при этом всей своей сущностью желая разболтать секрет. Но на первых порах матрос, видимо, решил растянуть интригу.
– Да брось, мы тут сами почти контрабанда…
Юноша на минутку задумался. Мозг перекрутил полученные слова во внутренней мясорубке, не нашел в них ничего подозрительного и приказал готовому фаршу вырваться наружу. Фаршем, собственно, были слова.
– О. Ну ладно. А мы везем, – матрос перешел на шепот, – карамель!
– Ля’Сахра? – вступила в разговор новая мелодия. Лолли крепко сжимала в руках банку крема.
– Да, его карамель! Только никому…
– А кому мы еще скажем? Тут только мы, вы, ну и, максимум, птицы…
– А вам не кажется, что корабль трясет? – Инфион вдруг напряг лицо.
– Не-а.
– И небо какое-то вдруг странное стало…
– Инфион, с тобой все хорошо? – работница Борделя посмотрела в глаза волшебника.
Тряска корабля и «странное небо» могли предвещать множество бед, которые стали бы отличными сюжетными поворотами. Например, огромное морское чудовище под кораблем, пиратов, магические помехи или что еще похуже. Любая такая ситуация значительно усложнила бы жизнь и закрутила сюжет. Но случилось неожиданное. Неожиданное с сюжетной стороны, но вполне ожидаемое с логической.
Работник Бурта грохнулся в обморок, и все вокруг погасло, как свет перед началом сеанса в кинотеатре.
Инфион открыл глаза и запаниковал, не увидев над головой неба, зато увидев потолок. С таким же успехом можно было очнуться в гробу.
Глаза постепенно привыкли к темноте, потом настроили четкость, и обстановка стала менее пугающей. Вокруг был просто трюм, заставленный ящиками, с которых глядело лицо Магната. И почему-то, в данной ситуации оно уж как-то слишком пугало.
Инфион приподнялся и понял, что лежит прямо на контрабанде. Он встал и приготовился к шатанию в разные стороны, но ноги держали крепко. Более того, волшебник чувствовал себя прекрасно. Все его существо словно умыли холодной водой – это освежало и придавало бодрости.
Работник Бурта аккуратно прошелся меж ящиков и, увидев лестницу, поднялся на палубу.
Поток свежего морского воздуха тут же пробился в грудь через ноздри, придав еще больше бодрости.
Стало как-то темновато.