Цена молчания
Шрифт:
– Вам, вам, – спокойно ответил Роман, слегка кивнув.
В кабинете обстановка накалялась: Ольга начала закипать, Олег не знал, как не дать разгореться начинающему скандалу, и только Островский, кажется, держал себя в руках, а на лице его играла едва уловимая снисходительная улыбка.
– Зануда! – бросила ему Ольга и вылетела из кабинета, успев заметить, что ни один мускул не дрогнул на лице писателя.
«Интересно, он хоть какие-то эмоции испытывает?» – подумала, закурив на улице.
Олег
– Роман Сергеевич, она иногда может вспылить, но быстро отходит и потом чувствует себя виноватой. Это же женщины, – развел руками, проклиная несдержанность Ольги и надеясь, что этот инцидент не скажется на дальнейшей работе.
Островский с пониманием кивнул и попрощался. Кому и что она пыталась показать своим поведением, Роман не знал, но на него подобные сцены не действуют. А когда истерика разбивается о стену молчания и равнодушия, то быстрее заканчивается.
Он застал Ольгу на той же скамейке, где увидел час назад. Подошел – она подняла глаза и встретилась с ним взглядом. И снова не выдержала первая, начав рассматривать голубя, прогуливавшегося неподалеку.
– Ольга Михайловна, – позвал ее Островский. – Мы с вами работать будем? Или будем злиться? На меня или на себя?
«Спокойствие, только спокойствие», – подумала она, уже остыв от предыдущей перепалки и заметив, что этот гений пера просто издевается над ней, так ненавязчиво и почти незаметно.
– Роман Сергеевич, конечно, работать. Может, нам стоило у Олега свободный кабинет попросить?
– Не стоило, – ответил Островский, а Ольга, подняв на него снова взгляд, заметила, что за стеклами очков глаза откровенно смеются. – Поехали!
– Куда? – не поняла она.
– Ко мне, – ответил Роман.
– Поехали, – согласилась Ольга, поднимаясь.
В автобусе она достала блокнот с пометками, отдала в руки гения пера и отвернулась к окну, сказав:
– Надеюсь, вы разберете, что там написано.
Островский промолчал, начал перелистывать страницы, где-то задерживаясь, где-то быстро пробегая, и едва не пропустил остановку. Он легонько взял Ольгу за руку чуть выше локтя, почувствовав, как она вздрогнула от его прикосновения.
– Идемте.
– Вы сняли квартиру? – спросила Ольга, когда они остановились возле панельного многоквартирного дома.
– Да, – ответил Роман, достав ключи, и не выдержал: – А почему вы так беспрекословно со мной поехали?
– А мне надо было жеманно потупить глаза, глупо хихикнуть и сказать, что я не езжу к мужчинам домой в первый день знакомства?
– Примерно так, – согласился Островский, улыбнувшись так, что впору было заподозрить в нем латентного маньяка.
–
– А как же… – протянул Роман, поворачивая ключ в замке, и толкнул входную дверь: – Проходите.
Ольга сбросила обувь и осмотрелась. Старая квартира: заводские межкомнатные двери, местами потертый линолеум, советские обои в некогда яркий цветочек пожелтели и кое-где выцвели. Ольге это не показалось странным – она знала, что слава и деньги не всегда идут руку об руку, по крайней мере, в мире кинематографа так зачастую и случалось. Не ценит страна творческую интеллигенцию.
– Ольга Михайловна, – позвал ее Островский. – Если вы закончили осмотр, то, может, выпьем кофе? Кажется, я видел на кухне банку, надеюсь, в ней что-то есть.
– Если нет, то придется вам прогуляться до магазина, – ответила, пройдя за ним в кухню.
Роман промолчал, и Ольга в который раз подумала, что еще неизвестно, кто и кого здесь пытается выбить из колеи.
К счастью, кофе в банке нашелся, а на столе даже стояла пепельница, которая явно намекала на то, что хозяева квартиры ничего не имеют против того, чтобы квартиросъемщики травились табаком прямо за кухонным столом. Приоткрыв оконную раму с потрескавшейся краской и закурив, не спрашивая разрешения, Ольга посмотрела на спину колдующего над чашками писателя. Пиджак он сбросил в коридоре, закатал по локоть рукава рубашки и теперь демонстрировал не только свою выдержку, но и сильные руки с рельефными плечами.
Ольга поймала себя на мысли, что ей до почему-то хочется дотронуться до него, но быстро списала это не на что-то интимное, а на эстетическое. Себя она никогда не считала красавицей, хотя Андрей при каждой встрече убеждал ее обратном, да и вообще не верила в идеальных людей – природа не создает совершенства, а если что-то близкое к этому и получается, то какой-то изъян все равно присутствует, пусть и не заметный на первый взгляд.
– Мне понравились ваши заметки, – заметил Роман, оторвав Ольгу от лицезрения своей мускулатуры.
– А если бы не понравились? – опять не сдержалась она. – Попросили бы другого сценариста?
– Ольга Михайловна, – добродушно начал Островский, – я не зря настоял, чтобы именно вы занялись сценарием, хотя Самойлов сказал, что вы уже не работаете в этой сфере два года.
– Вы назвали меня стервой!
– Вы не правы, я сказал, что вы строите из себя стерву.
Роман поставил на стол чашки и опять в упор посмотрел Ольге в глаза. Этот взгляд, как будто считывающий все сокровенные тайны и обнажающий душу, она вновь не выдержала. И эта игра в гляделки с гением пера ей порядком начала надоедать.