Цена предательства
Шрифт:
Наконец запыхавшийся напарник принёс карту. И Михаил смог соразмерить и соотнести масштаб и специфику схематического изображения с реальностью.
Точка на карте оказалась в трёх с половиной тысячах миль от Станции. Почти за северным полярным кругом, в зоне ледников и вечной мерзлоты. Под айсбергом.
Михаил отлично понимал, почему Бункер построен там.
Толстый слой земли и металла мыслепоток экранируют. А лёд – нет.
Одновременно он понял, что может не только следить за ходом (вернее – метанием) мыслей перепуганного действительно до дрожи напарника, но и общаться с ним прямо через его мозг.
А что? Эффективно. Его-то «моральные установки» сустаров, считающих что такое, «принудительное» внушение своих мыслей, хуже убийства – не сдерживают. Впрочем, по Указу нового Правительства, они не сдерживают более и самих сустаров…
– Лестер. Лестер! Не делай вид, что не слышишь. Слышишь, но боишься. Осознать. Что мы можем общаться без слов.
– Да!!! Да, будь оно неладно, слышу… Ой, извини – я всё ещё говорю вслух. А ведь… Мне достаточно просто подумать?
– Да. Тебе достаточно просто подумать. Только – отчётливо. Не перескакивая…
– С мысли на мысль?! Ха-ха! – О,Салливан нервно хохотнул, – Не получается! Да ты и сам отлично всё понимаешь!
– Понимаю. Поэтому прямо сейчас идём в рубку. Отправишь рапорт и координаты. Скажешь, чтобы не тянули. Потому что долго я… Как человек – не продержусь.
– Что?! Так ты… – у Лестера мелькнула абсолютно верная мысль о том, что не только тело, но и разум бывшего космодесантника постепенно претерпевает изменения. И изменения эти отнюдь не в пользу человечества. Так что если Михаил, с его новыми возможностями, станет ещё одним врагом, у них будет… Масса проблем!
Потому что уж капрал-то с пятилетним стажем работы досконально владеет спецификой. И знает все тонкости работы, и слабые места.
– Идём прямо сразу. Я… Ребятам о тебе уже сказал. Никто стрелять не будет.
Никто действительно не стрелял.
Но взгляды, которыми его провожали, пока он шёл за О,Салливаном по коридору, словно дрессированный дракон, и встречали, когда они вошли в рубку-диспетчерскую, сказали бы ему обо всём. Если б он и так не видал этого в их сознаниях.
– Диспетчер. Связь с модулем.
Связь через спутник-ретранслятор была установлена буквально за доли секунды – дежурному инженеру оказалось достаточно одного взгляда на Михаила.
На экране возник оператор спасательного модуля, и тут же в поле зрения видеокамеры ворвалось лицо лейтенанта:
– Михаил? Михаил, это – ты?!
Михаил кивнул. Отсюда он не мог связаться с начальством мысленно – планета!
– Капрал! Докладывайте. Удался ли ваш план?
– Да, сэр. Удался. И даже – больше, чем удался. Вот координаты. – О,Салливан продиктовал цифры, – И ещё: огромная просьба! Разбомбите это гадючье гнездо поскорее! Михаил сказал, что гад, который там засел, всё время его… Это… Как это сказать-то…
Перевербовывает!
– Вас понял. Хорошо. Бомбу-то мы уже давно на всякий случай… – лейтенант отвернулся к кому-то в рубке модуля, – Вводите координаты! Готово? Запуск!
Михаил почувствовал гнев и сожаление того существа, того духовного собрата, что засело там, подо льдом. Оно сожалело о нём – о том, что он предал тех, кто теперь ему куда ближе и роднёй, чем жалкие и примитивные земляшки. Презрел, проигнорировал зов крови и Духа той расы, к которой теперь приобщился… И сердилось – на то, что все хитрые планы, основанные на долгом и кропотливом изучении характеров этих самых земляшек – провалились.
Сустары просто не могли поверить, что найдётся ренегат, готовый пожертвовать своей жизнью и – главное для сустаров! – невероятными открывшимися возможностями мышления, для того, чтобы не позволить осуществиться этим самым планам.
По вытеснению людей с захваченных ими колоний-планет.
И ещё он понял, что насилие как таковое в корне не свойственно расе первоотцов этого… Тела? Сознания?.. Что они не ведут военных действий так, как это привычно людям – именно из-за глубочайшей внутренней черты…
Характера? Натуры? Нет – чего-то куда более основополагающего!..
Впрочем, то, что чётко, однозначно характеризует нрав сустара – невозможно передать, отобразить словами из людского словаря. Это можно объяснить только сустару.
Но сустару-то этого объяснять не надо. Поскольку он и сам знает.
– Ракета накрыла цель! – это донёсся голос оператора в спасательном модуле.
– Отлично. Как – там? Михаил всё ещё слышит… Мысли этого? – лейтенант обращался к О,Салливану, но глаз не спускал с Михаила. Да и все, кто находились в обеих рубках-диспетчерских – не спускали…
Михаил устало промыслил бывшему напарнику, что напор на его мозг прекратился. И упал на пол: хожни буквально подогнулись. Но – не от усталости.
А от лютой тоски. Безысходности. Немыслимого одиночества, навалившегося вдруг пониманием: никакой он не герой. А изгой. Предавший своих. И тех, и тех.
Потому что он теперь – не просто предатель, а – двойной предатель!
А такого ни один из сустаров до сих пор не делал…
И правильно, что не делал. И не сделает никогда. Потому что жить с такой мыслью, таким воспоминанием – просто невозможно. Для сустара.
– Всё в порядке, сэр. Мыслепоток пропал. Планета зачищена. Михаил подтверждает. Можно… Если захотите, возвращаться на Станцию, сэр.
Михаил почуял, как потолок завращался над ним, и словно обрушился сверху, вызвав в голове фейерверк красочных искр…
Очнулся Михаил в их с Лестером каюте.
Лестер сидел на постели напротив него, а он сам лежал на полу на каких-то наваленных толстой кипой ковриках и матрацах… Ясно, что на постель не поместился.
Лицо напарника оказалось укрыто в ладонях, и Михаил сразу понял, что суровый ветеран космодесанта, которого было не испугать видом выпущенных кишок и потоками крови, и не расстроить потерей даже руки или ноги, попросту рыдает. Взахлёб.