Цена счастья

Куксон Кэтрин

— Без десяти девять.

— Тебе обязательно нужно вернуться этим поездом?

— Да, к утру мне надо быть в части, в полдень я заступаю на дежурство.

Лиззи остановилась и, повернувшись, сдавленным от волнения голосом спросила:

— Эндрю, тебе действительно дадут эти два дня, чтобы мы поженились? Тебя не отправят... сразу, завтра или послезавтра?

— Нет, Лиззи, успокойся! Я специально приехал, чтобы предупредить тебя. Я знаю, что ты уже договорилась насчет коттеджа на озере... Мы обязательно

поедем туда, только боюсь, что это будет всего один день.

Они пересекли поле, глядя на полоску леса, черневшую на фоне еще светлого неба, и, не сговариваясь, вошли в темноту, сгустившуюся среди деревьев. Эндрю снял фуражку и плащ, положил их на землю и сам опустился рядом. Лиззи сбросила пальто... И вот они уже, лежа на мягкой зеленой траве, сжимали друг друга в истосковавшихся объятиях. Темнота делала их лица почти невидимыми. Голос Эндрю раздался, как будто из пустоты:

— Лиззи... ты не жалеешь о том, что... было в прошлый раз?

— Нет, Эндрю.

— Я думал... я волновался из-за этого!

— Не надо, дорогой, пусть это тебя не волнует.

— Я не успокоюсь, пока мы не поженимся... Что, если что-нибудь случится? Ну, я имею в виду...

— Я буду рада!..

— Нет, пока мы не поженимся... Я не выдержу, если с тобой случится что-то подобное!

— Но с другими же случается.... Это всегда случается!

— Может быть, но только не с тобой!

Лиззи слегка отстранилась, пристально взглянув в глаза Эндрю, очень серьезно сказала:

— Не важно, что случится, Эндрю. Ведь это будет частичка тебя...

— О Лиззи! Ты заставляешь меня чувствовав себя самым счастливым человеком на земле! Я уже знаю, чем буду заниматься, когда все это кончится, я все спланировал. Помнишь, я говорил тебе, что у Ричарда есть кое-какие идеи? Он предлагает заняться фермерством, и я ухватился за это... Я знаю, что никогда не смогу быть таким... таким, как отец, даже если бы захотел. А недавно я получил письмо от Ричарда, и он опять настаивает, чтобы я стал его партнером. Мне кажется, он понемногу приходит в себя, успокаивается. А еще он, похоже, завидует мне, и я знаю почему. Хорошо, что он наконец развязался с Дженис, от нее он не видел ничего хорошего. Да, по-моему, она никому ничего хорошего и не сделала, кроме самой себя... Слушай, а как тебе понравится быть женой фермера?

— Эндрю, мне понравится быть твоей женой, а будешь ли ты фермером или мусорщиком...

— О Лиззи! — только и смог выговорить Эндрю, и их губы снова слились в страстном поцелуе.

— Который час? — через некоторое время спросила Лиззи.

Эндрю посмотрел на часы:

— Нам пора возвращаться, — сказал он, вздыхая.

Когда они наконец вышли на дорогу, ведущую в

город, часы на ратуше пробили одиннадцать. Уже направляясь к вокзалу, Эндрю вдруг хлопнул себя по лбу.

— Господи, Лиззи, как же ты доберешься

до дома? Может быть, тебе лучше остаться на ночь в гостинице?

— Я позвоню, — успокоила его Лиззи, — и па приедет за мной на старом фургоне; он всегда держит немного бензина про запас.

В половине двенадцатого они уже были на вокзале. Лиззи позвонила домой из ближайшего таксофона. Трубку снял Джон.

— Привет, па! Ты... не сможешь приехать за мной на вокзал? Эндрю уезжает двенадцатичасовым поездом, и я...

Джон довольно резко перебил ее:

— Ты не могла позвонить пораньше? Берта страшно волнуется.

— Прости, па, у меня не было времени!

— Ладно, — проворчал Джон. — Сейчас выезжаю.

Выйдя из телефонной будки, Лиззи сказала:

— Все в порядке, Эндрю, не беспокойся, он скоро приедет. У нас еще есть время, пойдем выпьем чаю.

Эндрю посмотрел на перрон, поезда еще не было.

Они успели выпить в буфете по чашке чая, когда вдруг услышали шипение пара и свисток паровоза. Выйдя на перрон, Лиззи вдруг почувствовала необъяснимый страх. Бросившись к Эндрю, она прижалась к нему всем телом и тихо прошептала:

— Эндрю, я боюсь... Я не хочу, чтоб ты уезжал.

— Ничего, любовь моя. Я тоже не хочу, но что делать! Я позвоню тебе завтра.

— Во сколько?

— От половины шестого до шести. Хотя нет, — он на минуту задумался, — я не знаю, где я буду в это время. Давай так договоримся: как только мне представится возможность, я позвоню твоим и попрошу передать тебе, как и что. Ладно?

— Обязательно позвони, Эндрю! Я буду ждать.

Вокруг них уже толкались люди, шла обычная

вокзальная суета, но Лиззи все никак не могла отпустить руку Эндрю.

Наконец, словно очнувшись, она сказала:

— Иди, а то займут твое место!

Эндрю быстро нашел свое купе и, отпустив стекло, наклонился к Лиззи. Тусклый свет вокзальных фонарей едва позволял разглядеть ее лицо. В глазах Лиззи стояли слезы.

— Не плачь, радость моя! Все будет хорошо. В следующий раз, — Эндрю показал на безымянный палец левой руки, — я кое-что одену тебе. Я уже заказал!

— Правда?

— Да. У Вулворта!

— О Эндрю! — Лиззи заставила себя улыбнуться. — Это же очень дорого, не стоило так...

Раздался свисток. Локомотив с шумом выпустил струю пара, и Эндрю не услышал ее последних слов.

Когда поезд тронулся, тоскливое чувство одиночества буквально пронзило Лиззи насквозь.

Выйдя из здания вокзала, она увидела стоящего на тротуаре Джона, а рядом с ним — Джеффа. Мужчины дождались, пока Лиззи подошла, и Джон, осветив фонариком ее лицо, спросил:

— С тобой все в порядке?

— Да, — ответила Лиззи бесцветным голосом.

Джон сел за руль, а Джефф помог ей забраться в кабину. Дорога домой прошла в молчании.