Цена счастья
Шрифт:
Но все это так почтительно и со столькими поклонами, что самому вредному королю придраться было бы не к чему. Лиля только головой качала. Ей до таких вершин дипломатии было далеко.
Гардвейг подумал и решил попробовать. Ну год понадобится. И что? Эти хоть что-то здравое говорят. А остальные только трясутся от страха и уверяют, что обязательно вылечат. А язва все хуже и хуже. А умирать нельзя. Сейчас, когда дети маленькие, – нельзя.
Лиля переглянулась с Тахиром, и ханган принялся уговаривать Гардвейга: мол, ваше величество, либо я тут
Сошлись на промежуточном варианте. Раз в день Тахир будет приезжать. Привозить мази, настойки, стерильные (ну хотя бы прокипяченные) бинты, следить за одной из перевязок… Графиня периодически будет приезжать с ним. А докторуса они ненадолго заберут и проинструктируют.
Гардвейг под воздействием обезболивающего, благодаря примочкам и грамотно наложенной повязке чувствовал себя немного полегче. Так что согласился. Лиля с Тахиром чуть ли не под локти вытащили уэльстерского докторуса из королевских покоев. Вышли в парк и заняли первую попавшуюся беседку.
Лиля плюхнулась на скамейку и шумно перевела дух.
– Ф-фу-у-у! Тахир-джан, слава Альдонаю, что язва не гниющая. У короля замечательный иммунитет.
– Я и сам испугался сначала. Если бы что… Лилиан-джан, какой у него прогноз, если честно?
– Год лечить. А то и больше.
Докторус из Уэльстера во все глаза смотрел на эту пару. Мужчина и женщина абсолютно спокойно обсуждали лечение короля. И… явно знали, о чем говорили. Он – не знал. Искренне полагал, что язва – от истечения кожных соков и дурной крови. Ан нет…
Неужели они обладают какими-то новыми знаниями? Говорил в основном ханган, графиня больше делала. Значит…
Главная беда людей – это не только незнание. Самая главная беда – это отсутствие желания узнать. Из самолюбия, самолюбования, самоуверенности или просто по глупости – не важно. Если нет желания узнать, то и не будет. А вот у этого докторуса оно было.
Мужчина поклонился Тахиру.
– Глубокоуважаемый…
– Тахир Джиаман дин Дашшар, – представился Тахир.
– Очень приятно. А я – докторус Леонар Либертиус. Не могли бы вы объяснить мне, что именно произошло с его величеством и от чего его надо лечить?
Лиля переглянулась с Тахиром, и ханган принялся объяснять. Внятно и простыми словами. Ему было и проще, кстати. Лилиан периодически забывалась и сбивалась на медицинский жаргон своего мира. А Тахир объяснял, как понял сам.
Лекция затянулась чуть ли не на час. Уэльстерский докторус слушал с открытым ртом. Но… ханганы? Да хоть кто! Лишь бы королю помогло и полегчало! А то, знаете ли, тем докторусам, которых прогнали со двора, еще повезло. Кого-то и казнили. И Леонару абсолютно не хотелось ни уезжать из Уэльстера, ни умирать… ради такого он и Мальдонаю бы послушал, не то что посторонних.
Чего уж там. Что отличает хорошего медика от плохого? Во все времена – умение признать свои ошибки. Леонар состоял при его величестве уже полгода, видел, что его лечение не особенно помогает – ну разве что язва намного
И Тахир, и Лиля об этих мыслях догадывались. Но ведь не сидеть им целый день около Гардвейга? Им и родного короля за глаза хватает, который периодически страдает невралгией. И позвоночник у него не в порядке, и печень пошаливает… Пусть коллега мается со своим королем. Сделает, как ему скажут, – и того хватит. Хуже точно быть не должно. Да и язву пиявками лечить спорный метод. Они обычно при других болезнях помогают. Хотя, возможно, общее состояние Гардвейга они и улучшали?
Все равно, кто-то из женщин не любит мышей. Лиля не любила пиявок. Хотя и признавала их пользу.
– Ваше сиятельство…
– Лэйр Ганц! – искренне обрадовалась Лиля.
Если королевский представитель хотел кого-либо видеть – он своего добивался. Они с Лилиан встретились на дороге между Таралем и Лавери.
– Я рад вас видеть… Лилиан?
– Вы же знаете, Ганц, для вас я всегда Лилиан.
– А что думает по этому поводу ваш супруг?
Лиля придержала Лидарха, и он пошел бок о бок с жеребцом Ганца. Кони переглядывались, но кусаться и лягаться не пытались.
– После встречи с Джерисоном Иртоном меня мало волнует его мнение – по любому поводу.
– Даже так?
– Граф самовлюблен, самоуверен и самодостаточен. Я ему не нужна. Наше общее – это фамилия и Миранда, – горько подвела итоги Лиля. – Впрочем, уложить меня в постель он не откажется, хотя бы из коллекционерского тщеславия.
Ганц промолчал. Но слова им были и не нужны.
– Да, наверное, развод. Не знаю. – Лиля смотрела грустно и чуть беспомощно.
– А король?
– Я ничего не знаю, Ганц. Ничего…
Лэйр покачал головой.
– Ваше сиятельство, вы настолько женщина…
– То есть?
– Вы великолепно ведете дела, вы умны, как лекарь вы выше всяких похвал, но, когда дело касается чувств, вы просто теряетесь.
– Чувств?
– Разве нет?
– Мне кажется, что нет. – Лиля горько усмехнулась. – Ганц, я чувствую себя как подлая девка. Я взяла то, что предложил мне Джерисон Иртон, но оплачивать долги не хочу.
– Долги – это попытки покушения? – невинно уточнил мужчина.
– Вы же понимаете, о чем я. Имя, титул, деньги…
– Отнюдь. Имя? Да, вы с ним начинали. Но будь вы Лилиан Брокленд – разве вы не сделали бы столько же?
– Не знаю.
– Зато я знаю. Чуть медленнее, но вы добились бы своего. Так что и имя и титул дорогого не стоят… Деньги – ваша доля, они выделялись из вашего приданого. А вы думали, откуда они у Эдора?
– Ах вот оно что…
– Работорговлей столько не сколотишь. Так что вы многого добились сами. А Джерисону можете сказать спасибо за дочь. И то – если бы вы не были самой собой, полюбила бы вас Миранда?