Цена тревоги
Шрифт:
— Я и не знала, что у вас есть ружье, — обратилась она к Мартину.
— Это карабин. Двадцать второй калибр. Совершенно безопасен, если уметь им пользоваться.
— А вы умеете им пользоваться, насколько я понимаю.
Мартин самодовольно улыбнулся. Можно было представить, какого он мнения о своих талантах.
— Он стреляет отлично! — воскликнул Матьё. — И говорит, что я скоро буду стрелять так же, как он.
— Он и в самом деле способный. Стрелял по этим банкам с расстояния в пятьдесят метров.
Николь не увидела в этом
— Ладно, — сказала она. — Очень хорошо, Матьё. А теперь иди вымой руки, скоро мы садимся за стол. Скажи сестренке, чтобы поторопилась.
Матьё вышел, бросив на карабин прощальный взгляд, словно жалея, что не может унести его с собой.
Николь снова взялась за мытье. Мартин не двинулся с места. Она ждала, что он заберет оружие и уйдет, но он стоял за ее спиной. Она чувствовала его взгляд на своей шее, и ей было не по себе.
— Вы что-то хотели? — не оборачиваясь, спросила Николь, решив наконец прервать это невыносимое молчание.
— Да. Я хорошенько все обдумал. И пришел к выводу, что мое присутствие здесь очень изменило ваш образ жизни.
Николь закончила вытирать бокал и поставила его на стол. Не отвечая Мартину, взяла другой. Он что, хочет объявить ей, что уходит от них? Это слишком здорово, чтобы быть правдой.
— Что-то произошло, когда мы встретились на той улочке. В тот момент ваша жизнь изменилась.
У Николь перехватило дыхание. Именно так она чувствовала. Все было так хорошо вплоть до того вечера. Мартин замолчал на мгновение, и на кухне вновь воцарилось молчание, осязаемое, словно какое-то живое враждебное существо. Видя, что Николь не отвечает ему, он снова заговорил:
— Поверьте, я понимаю ваши чувства. С этим не так-то легко совладать.
— Благодарю вас, но…
— Вам не надо ни о чем беспокоиться. Я сам всем займусь. Вы видели, что на меня можно положиться. Я забочусь о вас. И поэтому хочу вас предупредить.
Николь подняла голову от посуды и повернулась к Мартину. Он смотрел на нее пристальным взглядом, и она снова почувствовала себя неловко.
— Предупредить меня?
— Я насчет того мужчины, который вчера к вам приходил. Насчет Жавриса.
Она вопросительно посмотрела на него, но не выдала своего волнения.
— Вам лучше с ним совсем не общаться, — продолжал Мартин, — этот тип небезопасен.
Николь застыла от удивления, потом бессознательно выпрямилась. Она не любила, когда плохо говорили о ее друзьях. А Люсьен был одним из ее лучших друзей.
— Правда?
— Да, даже речи не может быть о том, чтобы с ним общаться. Он состоит на учете в полиции, вы это знали?
Конечно, знала, как она могла этого не знать?
— Это подозрительный тип. На него заведено досье вот такой толщины!
Николь охотно верила. Правительства меняются, но методы остаются неизменны. Оппозиционеры, у которых не хватает благоразумия, чтобы примкнуть к какому-либо лагерю, продолжают бороться за свои идеи, в то время как их бывшие товарищи занимают
— Его арестовывали множество раз за нарушение общественного спокойствия и хранение запрещенных законом веществ…
— Хватит.
Она не повысила голоса, но Мартин удивленно замолчал.
— Люсьен Жаврис — мой друг. Это прямой и неподкупный человек. Я в курсе того, что у него несколько раз были проблемы с органами правопорядка. Но может быть, проблем удалось бы избежать, если бы эти органы исполняли свою работу как следует. Тогда у простых граждан отпала бы необходимость прибегать к насильственным методам, чтобы их голос услышали.
— Насильственные методы не решение проблемы…
— Скажите это вашим бывшим коллегам.
Мартин вздрогнул, как от пощечины, и Николь подумала, не зашла ли она слишком далеко.
— Я только хотел вас предупредить, — наконец произнес он.
— Ну что ж, вы это сделали. Благодарю за заботу, но я уже достаточно взрослая, чтобы самой выбирать себе друзей и решать, кого приглашать в дом.
Мартин сжал челюсти. Николь показалось, что сейчас он шагнет к ней, схватит за плечи и будет трясти до тех пор, пока она не согласится с его точкой зрения. Но он сдержался. Закусил губу, чтобы помешать словам, готовым сорваться с языка. Казалось, сейчас он скажет какую-то гадость, его глаза еще больше потемнели. Но он лишь покачал головой:
— Очень хорошо. Я просто хотел предупредить…
— Это сделано. А теперь, если у вас все, я должна домыть посуду и приготовить детям поесть.
Мартин схватил карабин и вышел из кухни. Николь увидела, как он прошел мимо окна в направлении конюшен. У нее закружилась голова, и она схватилась за мойку, чтобы не упасть. Почему она себя доводит до такого состояния?
Почему? Да потому, что у этого человека дар раздражать ее, вот почему! Какая наглость! Высказывать ей свое мнение о людях, с которыми она общается! Критиковать Люсьена, с которым она дружит столько лет! Да за кого он себя принимает, в конце концов?
Головокружение прошло, но ярость продолжала клокотать внутри. Раздражение росло. Она этого больше не вынесет! Сейчас же расскажет все Даниелю и попросит его уволить Мартина!
Николь схватила полотенце, которым вытирала бокалы, и стала промокать руки. Но что она скажет? Если повторит мужу слова Мартина, он полностью с ними согласится. Муж никогда не любил Люсьена, и ей казалось даже, что он немного ревнует ее. Конечно, для этого не было повода, но иногда Даниель мог чувствовать себя лишним в их компании, так как мнения Николь и Люсьена всегда совпадали. Но что она могла сделать? Она познакомилась с Жаврисом задолго до встречи с Даниелем, и, хотя между ними никогда ничего не было, их дружба была большим, чем просто отношения между преподавателем и учеником.