Шрифт:
Ж. де Вилье
Церемония
Сердце Малко все же забилось сильнее, когда двое гуркхов ввели его в полутемную комнату, где Харилал Пармешвар имел обыкновение принимать гостей. Предводитель гуркхов был уже на месте. Его великолепный наряд производил впечатление. Тюрбан из белого шелка был перевит шелковыми шнурами, а гимнастерка все из того же натурального шелка была еще элегантнее, чем предыдущие. Чувствовалось, что атмосфера приема необычна. Как только они уселись, слуга подал поднос с чаем. Малко показалось, что гуркх приветствовал его с некоторой теплотой. Он так же был удивлен, услышав, что Харилал говорит о чем-то с Дэном Логэном на своем языке. Недобрый знак. Судя по выражению лица Дэна Логэна, содержание их разговора не заключало в себе особой прелести. Когда Дэн повернулся к Малко, чтобы перевести, у него был вид собаки, у которой отняли кость.
– Он хочет нам помочь, как договорились, - сказал Дэн жалобно.
– Но с одним условием... Малко видел только положительную сторону.
– Это главное. А какое у него условие? Лицо Дэна цветом стало напоминать калифорнийские помидоры.
– Ну, короче, все это немного необычно... Его светлость хочет, чтобы вы, ну, словом, и его дочь... Скажем, нечто вроде свадьбы. Не в том смысле, как мы это понимаем, а в... Он смешался, покраснел и окончательно запутался под ничего не выражающим взглядом гуркха. Малко показалось, что он не совсем понял.
– Это что, будет символическая церемония? Почему он этого хочет?
– Его светлость в очень щекотливом положении, - начал метать бисер вице-консул.
– Оказывая вам услугу, он рискует прослыть предателем.
– Я в этом не сомневаюсь, - заверил Малко.
– Я счастлив принять эту честь. Видели бы его сейчас предки. Жениться, пусть даже символически, на дикарке-индуске... Гуркх поднялся, знаком давая понять, что аудиенция окончена. Он ни одним словом не обмолвился о сюжете, интересующем Малко. С этими индусами нужно иметь больше терпения, чем с китайцами. Дэн и Малко очутились под палящими лучами солнца Сувы. Усевшись в "тойоту", американец вздохнул: - Какое счастье, что вы не стали крутить носом. Мы бы хорошо вляпались в дерьмо...
– Но почему? Дэн Логэн заржал.
– Вы знаете, в чем это дело заключается? Вы должны просто, извините, лишить невинности его дочь. Малко едва не пропустил поворот.
– Что за шутки? От него требуются только сведения, а не услуги сводника.
– Не удивляйтесь - такое у них не в новинку. Во время войны мне приходилось сталкиваться с подобными проблемами. Мы нуждались в гуркхах, чтобы поднять антияпонские настроения. Но они не слишком шли нам навстречу из-за ненависти к англичанам. С другой стороны, они обожают потасовки. И тогда нашелся выход из положения. Каждый раз, когда предводитель собирал свои отряды, он отдавал свою дочь американскому офицеру-главнокомандующему. Своего рода кровная связь, понимаете? Малко остановил автомобиль перед отелем и некоторое время размышлял о своих будущих восхитительных родственниках. Он чувствовал, что они плохо впишутся в его замок в Австрии.
– А если я откажусь?
– Тогда садитесь в первый же самолет, - заверил его Дэн Логэн.
– Это неслыханное оскорбление. Или же вас найдут с ножом в спине, и Харилал Пармешвар никогда мне не поможет.
– Какова хоть из себя моя невеста? Американец помотал головой.
– Понятия не имею. Скорее всего темнокожая и худая, как все маленькие индуски.
– И что, я потом должен увезти ее с собой?
– ужаснулся Малко.
– Фи! Если даже вы исчезнете на другой же день, она не станет оплакивать вас всю жизнь. Прекрасно. Это еще более странно, чем обмен акций. Натура Малко противилась этому подобию брака. Если он и оставался холостяком до сегодняшнего дня, то совсем не для того, чтобы сочетаться браком на краю света с индуской, которую ни разу не видел...
– Ее хоть, по крайней мере, спросили? Дэн Логэн искренне рассмеялся над такой наивностью.
– Конечно, нет. Девушка в Индии ценится ниже священной коровы и обезьяны. Не забывайте, что не так давно в Индии сжигали вдов. Живыми. Воцарилось молчание, которое Дэн Логэн не осмеливался прервать. Они оба знали, что у Малко нет выбора. Когда работаешь ищейкой, приходится иногда пачкать руки. И эта странная "свадьба" кажется всего-навсего неумной шуткой по сравнению с некоторыми камнями на душе.
– Ну ладно!
– сказал наконец Малко.
– Браво! Из вас выйдет чудесная посаженная мать.
Три индуски склонились перед Малко в глубоком поклоне и одна из них на ломаном английском языке объяснила, что они сейчас его разденут и поведут совершать омовение. Они не имели возраста, и их бесформенные тела до самых щиколоток скрывали красноватые сари. Малко послушно снял рубашку и попросил, чтобы все шло как можно быстрее. Со времени его последней беседы с гуркхом прошла почти неделя. Все это время он ходил кругами между базаром Сувы, "Трэвелдоджем" и консульством. "Гориллы", покрытые ожогами после солнечных ванн в бассейне, сходили с ума от злости. Бездействие. Малко уже начинал страстно желать наступления дня свадьбы по-индусски, лишь бы чем-нибудь заняться. Если б не обещанная помощь Харилала Пармешвара, он бы давно уже был в Штатах, даже имея эту фотографию с китайским полковником, которая, по идее, должна принести ему победу. ...В одно прекрасное утро Дэн объявил, что все состоится вечером. Он приехал за ним в отель на целый час раньше. Не хватало еще только букетика флердоранжа. Небо закрывали плотные белые облака, и Сува дремала в тяжелом оцепенении. Дэн и Малко не обменялись ни словом до самого большого дома красного цвета, где жил предводитель гуркхов.
– Вы уверены, что это не ловушка? Малко вдруг одолели сомнения. Этот похотливый гуркх еще не сказал ему ничего стоящего.
– Успокойтесь, - улыбнулся Дэн.
– Ничего с вами не случится. В конце концов это всего-навсего финт, просто немного необычный... Не так уж и неприятно, если на то пошло. Я знаю кое-кого, кто таким способом зарабатывает деньги... Теперь все было готово. Две женщины сняли с него костюм, обувь и белье. В мгновение ока на нем остался только перстень с печаткой. Затем старшая велела ему запрыгнуть на лежак, покрытый чистой простыней. Другая принесла большую емкость, наполненную почти бесцветной жидкостью, в которой плавала губка. Ею и начали его натирать. Малко решил, что это скорее всего ароматизированная вода с пальмовым маслом. Пока две рабыни терли изо всех сил, третья начала восхвалять на скверном английском с добавлением жестов внешность "жениха" - широкие плечи, узкие бедра, мускулистый живот и прочие достоинства, которые она взвесила на руке и одобрительно покачала головой. Малко изобразил на лице улыбку. Он чувствовал себя словно одалиска в гареме... Индуска продолжала натирать благовониями то, что держала в руках, комментируя во весь голос счастье, которое выпало на долю молодой девушки. Все происходило с такой непринужденностью, что Малко счел неудобным стесняться. Но если бы его Александра узнала, она бы вырвала ногтями то, что индуска умащала с такой заботливостью. Эгоист, он думал о своей "невесте"! Только бы она не оказалась слишком уродливой! И только бы ее папочка сдержал свое обещание! Под конец одна из служанок протянула ему зеркальце и расческу с золотой ручкой, чтобы он мог причесаться. Еще чуть-чуть, и они его накрасят! Наконец его торжественно облачили в длинную рубашку из шелка ручной работы с цветами и птичками. На ноги ему надели легкие сандалии из шелка с золотом. Женщины удовлетворенно осмотрели его со всех сторон. Бык был готов к закланию. Тут же появился Харилал Пармешвар в гимнастерке ослепительной белизны. Он поклонился Малко и похвалил его наряд с таким видом, словно речь шла о том, чтобы пойти выпить чаю, а не о его собственной дочери... Малко старался не обращать внимания на беспокойство. А что будет, если "невеста" не сочтет себя удовлетворенной? Такой вероятный исход Дэн не предусмотрел. Малко с трудом подавлял желание сбежать отсюда. Увы, поздно. Будущий "тесть" за это перережет ему горло. По бокам у Малко выросли два гуркха с кинжалами за поясами, их черные бороды подчеркивали внешнюю свирепость. Освещая путь факелами, они повели Малко в сад, расположенный за домом. Теплый воздух прибавил ему храбрости. Облака рассеялись, и в небе горели звезды. В глубине лужайки был натянут тент из шелка с позолотой. Стражники почтительно остановились по обе стороны входа, неподвижные, как статуи, держась за рукоятки кинжалов. Харилал Пармешвар взял Малко под руку, приподнял полог и втолкнул его внутрь. Малко, пораженный, замер. Это была сказка из "Тысячи и одной ночи"! Огромный разноцветный ковер лежал под ногами. От четырех факелов, горевших без дыма, исходил ровный мягкий свет. Одуряющий запах мускуса и каких-то благовоний защекотал ноздри. Но Малко видел только ложе - широкое и низкое, оно находилось в глубине навеса, покрытое шелковой простыней непорочной белизны. Сверху лежали бесчисленные подушки, обтянутые тем же белым шелком. Две индуски стояли по стойке "смирно" у постели. Они склонились перед Малко до земли и исчезли за драпировкой слева. Почти тут же она отодвинулась снова, и Малко увидел там второе отделение, гораздо меньшее по размерам. В проеме появилась маленькая фигурка: это была "невеста" Малко. Она опустила голову
– Это Гупта, моя дочь. Она, по-кошачьи грациозно, наконец подняла голову. На Малко испуганно взглянули огромные черные глаза. Гупте было примерно лет одиннадцать-двенадцать. Ребенок! Теперь он с ужасом рассмотрел ее детское телосложение без характерных для подростков округлостей. Малко еле удержался, чтобы не выбежать отсюда. Всему есть предел. Забавное приключение становилось довольно непривлекательным человеческим жертвоприношением. Тем хуже для дела Томаса Роуза. Он не собирается из-за него калечить девочку, которая, к тому же, не просилась за Малко замуж. Он слушал предводителя гуркхов, не разбирая, о чем шла речь. Вдруг снаружи раздалась монотонная музыка. Однообразный плачущий звук струнного инструмента сопровождался торжественным мужским голосом, выводящим непонятные слова. Малко содрогнулся: он был в другом мире, в другой эпохе. Отступив сейчас, он бы свел на нет недели трудных переговоров. Две служанки подошли к Гупте и принялись расчесывать ее длинные волосы под беспристрастным взглядом отца. Затем они взяли девочку за руки, отвели на постель и заставили лечь. Одна из них размотала сари, и через секунду показалось темное худенькое тельце с крохотными грудями и узкими бедрами. Большие черные глаза опустились, избегая его взгляда, красиво очерченные губы слегка дрожали. Ей было страшно. Малко стало стыдно за себя. Служанки сложили сари, прикрыли тело девочки, взбили подушки и рассыпали черные волосы Гупты по белому шелку. Затем, отвесив глубокий поклон Малко и предводителю гуркхов, вышли из-под навеса. Малко не мог двинуться с места. Харилал Пармешвар крепко схватил его за руку и молча подтолкнул к кровати. Почувствовав невольное сопротивление Малко, он ободряюще улыбнулся. Ответная улыбка Малко была вымученной. Предводитель гуркхов произнес несколько непонятных слов и, пятясь, вышел. Малко остался наедине с Гуптой. Вытянув руку, он смог бы ее коснуться. Снаружи доносилась протяжная музыка с утомительным ритмом. ЦРУ, бюро с кондиционерами в Лэнгли, Томас Роуз и все убийства были далеко-далеко. Перед Малко лежала маленькая девочка, которая боялась того, что ей предстояло из-за него перенести. Он с негодованием подумал о ее бесчувственном отце. Харилал использовал ее, как вещь. Гупта была его алиби, доказательством, что он не предатель. Малко улыбнулся ей. И впервые признал, что она красива. У нее были тонкие черты, высокий лоб, прекрасной формы губы и бездонные черные глаза. Лицо девочки было таким выразительным, что у него сжалось сердце. Гупта протянула к нему руки, жестом приглашая к себе.
– Вы ляжете сюда?
– спросила она на плохом английском. Поскольку он колебался, она взялась за свое сари и, считая это очень чувственным, потянула его вниз, открывая то место, где должна была быть грудь... Там виднелись только два темных пятнышка по бокам.
– Пожалуйста, - повторила она. Детский голосок звучал очень трогательно. Малко был полумертв от стыда. То, что он готовился совершить, наказывалось в большинстве цивилизованных стран содержанием на особом режиме. Если не смертной казнью... Но он понял, что еще больше пугает Гупту своим кажущимся презрением. Он осторожно подсел к ней, все еще одетый в свое шикарное платье. Но едва он присел, как смуглые ручки вцепились ему в плечо и попытались уложить. От Гупты исходил приятный запах, одновременно сильный и нежный, но Малко не испытывал абсолютно никакого желания. Словно имел дело с говорящей куклой. Он отдал бы одно крыло своего замка, чтобы очутиться там, и одному.
– Меня зовут Гупта, - сказала отчетливо девочка ему на ухо.
– Я знаю. Его голос прозвучал как раскат грома по сравнению с шепотом его невесты. Он хотел было спросить, сколько ей лет, но не решился. Чтобы потянуть время, он задавал первые пришедшие на ум вопросы.
– У тебя есть братья?
– Два.
– А сестры?
– Одна.
– Где ты учила английский?
– В школе. Гупта говорила лучше, чем он думал. Она не сводила с него горящих глаз, словно хотела загипнотизировать, но не прилагала никаких усилий к разговору, отвечая на расспросы ровным голосом на школьном нетвердом английском. Исчерпав воображение, Малко умолк. Как будто только этого и ждала, Гупта придвинулась к нему, и положила ему голову на плечо.
– Хватит разговоров, - прошептала она.
– Пора заняться любовью. Малко изумился. Это уже был не угловатый испуганный подросток, а маленькая женщина, которая прижималась к нему всем телом. Из ее глаз исчез страх. Какие-то оковы рассудка ослабли, и тело Малко проснулось. Гупта отдавала себе отчет в произведенном эффекте и радостно улыбнулась. Но предрассудок был еще слишком силен. Вызывая в своем воображении всевозможные эротические сюжеты, Малко все-таки чувствовал себя неспособным лишить девственности это дитя. Но Гупта начала извиваться вокруг него с нежностью и легкостью змеи. Потом ее тоненькие руки пробежались по его спине, забрались под платье, спустились до поясницы, ознакомились со всеми формами его тела. Посвященная во все тонкости любви служанками, Гупта продолжала ласку с уверенностью и точностью искушенной куртизанки. Ее темные губы нежно целовали грудь Малко. Хоть лицо у нее было совсем детское, но, закрыв глаза, Малко ощущал себя в руках опытной массажистки из Бангкока. Гупта заговорила на своем языке мелодичным и звонким голосом. Отняв руки, она довольно созерцала результат своего труда, будто вылепленный из песка пирожок. Она сняла пояс с платья Малко, подняла подол до плеч и склонилась, чтобы поцеловать его живот. Ее длинные черные волосы разметались по коже Малко. Она продолжала на него смотреть, словно ожидая похвалы. И Малко внезапно подумал, что невзирая на совершенство жестов, Гупта просто хорошо выучила урок. Ее ласки не возникали спонтанно. Будто тщательно запрограммированный компьютер, она выполняла все, что необходимо для возбуждения мужчины. Сегодня Малко, завтра кто-то другой. Вот и вся индусская философия. Женщина как аппарат для получения удовольствия, безо всякого учета ее личности. Всю свою жизнь Гупта будет рабыней... И при этом индусы настаивают, что подарили западному миру особую мораль... Гупта ласкала его губами почти безупречно. Маленькие темнокожие ручки терзали его тело. Малко освободился и притянул ее к себе. Она провела пальцем по шраму на его левом боку и поцеловала оба соска на его груди. А потом мягко просунула одну ногу между его ног. И это было так бесконечно дразняще, что тут все сработало: однообразная музыка, мускусный запах, заполнявший комнату, тело женщины-ребенка, прижимавшееся к нему... Гупта возбудила в Малко желание. Прильнув к нему всем телом, она искала удобную для совокупления точку, а найдя, опустилась на него медленным долгим движением. Слегка вскрикнув, она закусила губу. Малко постарался помочь ей, и, успокоившись, она легла на спину и притянула Малко на себя. Он взял ее, стараясь быть как можно мягче. Но Гупта обвила его своими тонкими руками и с силой стала прижиматься к нему. Малко боялся раздавить это хрупкое тельце. Но его первоначальный стыд прошел, он больше не думал, что Гупте всего одиннадцать лет. Они занимались любовью как взрослые, и Малко уже не слышал сухой монотонной музыки. Когда он открыл глаза, Гупта лежала рядом с кроватью. Ее тело было покрыто мельчайшими росинками пота. Она улыбнулась. Но в уголках глаз еще мерцали две крупных слезы, и огромные зрачки утопали в радужной влаге. Снова испытав приступ стыда, Малко ласково вытер ей глаза кончиком своего платья. Затем привлек Гупту к себе и долго держал в объятиях. Она казалась раскованной и довольной. Только в глазах время от времени мелькало какое-то беспокойство. Он понял ее страхи, когда она шепнула ему на ухо: - Ты хочешь еще? Малко поцеловал ее глаза и сказал: - Теперь поспи. Гупта снова улыбнулась своей детской улыбкой и пробормотала: - Ты сладкий. Ты мне нравишься. Через две минуты она уже спала. Малко лежал в темноте с открытыми глазами. Как будет себя вести Харилал Пармешвар теперь, когда он заплатил по счету? Он не намеревался терять ни минуты, тогда как у индусов прослеживалась явная тенденция пренебрегать временем.