Чародеи. Пенталогия
Шрифт:
Лэйкил в замке бывал не часто. Как правило, уже с утра «его светлость» пропадала неизвестно где и появлялась только поздним вечером. Дэвид копался в библиотеке, шатался по замку или отправлялся вместе с Лайлой гулять по окрестным лесам. Пару раз побывали они и в деревнях, расположенных по соседству. Местные относились к ним доброжелательно (даже более чем доброжелательно, разве что только в рот не смотрели), но на контакт не шли. Всякий раз их появление собирало толпу народа. К любой, самой незначительной просьбе они относились так, будто бы это был неоспоримый приказ. Впрочем, Лайла смотрела на их поведение как на естественное положение вещей. Когда
Но никто из местных и не думал оспаривать ее прав, более того, все до последнего человека были уверены в том, что такие права у нее есть, и даже больше. С великой радостью они исполняли любое ее желание. В конце концов, юная графиня из замка требовала себе всего–то кувшинчик молока, а не ведро крови. И если сравнивать, согласитесь, что кувшинчик молока — это такая малость…
Как–то раз Лэйкил предложил Брендому ненадолго вернуться на Землю — оповестить родственников землянина о том, что с ним все в порядке. Дэвид отказался. Родители его уже три года как были мертвы, ни жены, ни детей у него не имелось, равно как и близких друзей.
Вечерами, за ужином, Лэйкил рассказывал Дэвиду о своем мире и расспрашивал его о Земле. Похоже, родина Дэвида заинтересовала его, хотя на чем именно основывался этот интерес, Дэвид понять не мог. Иногда Лайла оставалась, чтобы послушать их разговор, но чаще уходила в свою комнату. Что касается магии, то Лэйкил покамест ограничивался только вводными лекциями, а к практике переходить не спешил.
— …Ты должен почувствовать волшебство, — повторил он, может быть, уже в десятый раз. — Пока ты воспринимаешь магию только как способ получения материальных благ. Мне бы хотелось, чтобы ты изменил свое мнение.
— Разве ты сам не пользуешься магией для того, чтобы жить красиво? — возразил Дэвид.
— Пользуюсь. Но волшебство — это нечто большее. Нельзя начинать обучение, смотря на него только с утилитарной точки зрения.
— Почему? Как я понимаю, вся эта ваша магия — всего лишь набор определенных жестов и каких–то странных слов. Как в моем мире: нажал на кнопку — включился телевизор, так и у вас: произнес заклинание — и увидел, что происходит за сто миль отсюда.
Лэйкил покачал головой.
— Повторяю еще раз: волшебство — это нечто большее. Ты рожден и воспитан в технологическом мире. Ты привык мыслить по его правилам. Попробуй измениться, Дэвид. Поверь мне, это необходимо… И если уж у нас об этом зашел разговор, то позволь небольшую лекцию. Технологическая цивилизация развивается за счет того, что совершенствует свои инструменты, которые являются частью окружающего мира и которыми может воспользоваться каждый. При минимуме подготовки. Маг совершенствует свой дух, свои способности, себя самого. Он оперирует не инструментами внешнего мира, а инструментами мира внутреннего. Своего собственного мира…
— Ты что — призываешь меня к нравственному очищению?! — хмыкнул Дэвид.
— Иди к черту. Я говорю не об этом. Плохой ты или хороший — это твое личное дело. Быть слишком злым почти так же глупо, как быть слишком добрым. Главное — не изменять собственной чести. А вот какие они, эти твои представления о чести, — это опять–таки твое личное дело. Но главное — попытайся усвоить одну простую вещь: волшебство — это искусство, а не способ получить от жизни какие–то там удобства.
— Ну,
— Так и останешься бездарем, — сказал Лэйкил жестко. — Каким ты сейчас являешься.
— То есть — ты не будешь меня учить?
— Буду, — ответил хозяин замка. — Я дал слово, и не тебе сомневаться в нем. Проблема не во мне, а в тебе. Если ты не изменишь свою точку зрения, я смогу обучить тебя некоторым вещам, но только очень немногим. Выше этого тебе будет не прыгнуть. Видишь ли, Дэвид… Для того чтобы использовать заклинания, нужно обладать определенной личной силой. Твой потенциал, как и потенциал почти любого твоего соотечественника, ничтожно мал. Чтобы научиться творить настоящую магию, вроде перемещения по мирам, произведения чего–то из ничего и тому подобных фокусов, ты должен сначала развить собственный Дар. Для этого существует несколько способов, но самый простой, быстрый и безболезненный — тот, о котором я говорю. Я не знаю, пригоден ли ты для обучения вообще. Но если пригоден, то первый шаг, который ты должен сделать, — это взглянуть на волшебство как на творчество, как на поэзию, как на искусство.
Дэвид некоторое время молчал. Какой процент только что услышанного был правдой, а какой — той традиционной лапшой, которую учитель вешает на уши ученику? Пока что Дэвид Брендом не мог ответить на этот вопрос…
— Неужели все Лорды думают так же? — осторожно спросил он. — Я тут покопался в библиотеке. Там была какая–то книжка, повествующая о древнем Лорде, который никаким творчеством не занимался, а вешал всех окружающих, пытал их и расчленял…
— Во–первых, мы говорим не о других Лордах. У них Дар уже есть, им его не обязательно развивать с таким тщанием. Лайле, например, это делать совершенно необязательно. Она и без того, отточив со временем свое мастерство, сможет запросто гулять по мирам и вызывать бутерброды из воздуха. Мы говорим о тебе, Дэвид Брендом. А тебе, чтобы достичь в этом мире чего–то, нужно будет прыгнуть выше головы. Во–вторых… Творчество и этика — это далеко не синонимы. Я не знаю, про какого Лорда ты читал. Может быть, он очень творческим образом расчленял своих «пациентов». Но смею предположить… Убивая их, он что–то получал от этого? Это было как–то связано с его личной Силой?
— Да. Он умел пить чужую боль.
— Ну вот видишь.
Дэвид почесал подбородок.
— М–да, — сказал он после длинной паузы.
— И вот еще что… Если уж мы заговорили о Лордах. Ты прав — немногие из них размышляют над такими вещами. Но им не нужно осознавать, что волшебство — это творчество. Они и так творят его. Каждый по–своему. Это только мой любопытный дядюшка развлекался тем, что пытался понять, что, да зачем, да почему. Его теории я тебе сейчас и излагаю. И если б не эти теории, я бы обучил тебя паре приемов — и распрощался бы, поскольку ничего большего ты, по общепринятому мнению, все равно освоить бы не смог.
Мысли Дэвида перескочили на другой предмет.
— Слушай… а если твой дядя сильно продвинулся в своих исследованиях… и если кто–нибудь об этом узнал… не могло ли быть так, что его убрали другие Лорды, чтобы не делиться своими секретами?
— Ерунда. Были и другие, которые доходили до подобных идей еще раньше него. А Ролег, хотя и был искусным магом, так и не стал Обладающим Силой. Так что дело не в конкуренции и не в попытках сохранить какую–то несуществующую тайну.
— Я не понимаю… Обладающий Силой? Что это значит?