Чародейка. Книга 3. Возвращение
Шрифт:
Ярость, бушевавшая в его душе, уже улеглась. Он пытался настроить себя на разговор с отцом. На то, что снесет и возможные насмешки, и сарказм… и примет его власть, пока вновь примет. Потому что другого способа выбраться отсюда видимо нет.
Тяжело вздохнув, он медленно встал и, прислонившись к решетке, переодел с пальца на палец кольцо отца, приготовившись тут же его увидеть. Однако тот не появился. Гранд подождал некоторое время и вновь переодел кольцо только теперь уже на другую руку. Однако отец не появился и тогда. И тут Гранда пронзила мысль, что пещера глушит любые магические
Он не знал, сколько он так просидел, размышляя над собственной глупостью и над тем, насколько мучительной окажется подобная смерть, когда вдруг услышал рядом тихое:
– Ты хотел меня видеть?
Вздрогнув от неожиданности, Гранд вскинул голову и увидел в полумраке коридора Норлана.
– Отец, – он попытался резко подняться, но ноги не держали, и он ухватился за решетку чтобы не упасть. – Я очень хотел тебя видеть, отец…
– Понял, что пока ничего собой не представляешь и годишься лишь на роль раба более мудрого мага?
– Да, отец, – Гранд потупился, понимая, что это только начало унижения, через которое ему придется пройти. Однако в любом случае это было лучше, чем бесславно скончаться от жажды и голода в подземной ловушке.
Норлан, даже не приближаясь к нему, бросил через решетку к его ногам кабалит:
– Надевай!
Покорно опустившись на колени, Гранд подобрал кабалит. Это был неширокий кабалит из мягкой кожи с частыми и очень тонкими шипами, явно не новый, но очень мощный. Решительным движением надев его, Гранд рывком затянул и, от резкой боли потеряв сознание, повалился на пол.
Когда он очнулся, Норлан по-прежнему стоял вдали от решетки. Встав на колени, Гранд удивленно посмотрел на него:
– Я полностью в Вашей власти, отец. Вы позволите мне подойти и поцеловать руку?
– Позже, – холодно проронил в ответ тот, – сначала ты будешь наказан. И за недолжное поведение со мной, и за пререкания, и за собственную глупость и безрассудство. Марш в центр залы, на колени, руки за голову и трое суток так стоишь не шелохнувшись. Посмеешь ослушаться – стоять будешь дольше.
– Отец, я не смогу… – Гранд нервно облизнул губы, – позволь хотя бы воды выпить… Я не пил столько времени…
– Ты не пил лишь по собственной гордыне.
– Но сейчас я просто умираю от жажды.
– Ничего, окончательно не умрешь, а будешь перечить, и дольше без воды продержу.
– А не боишься, что пока я еле живой так стоять буду, сюда хозяин этой ловушки заявится?
– Не боюсь. Это моя ловушка.
– Твоя?! – Гранд поднялся с колен и посмотрел на него с нескрываемой злостью.
– Конечно моя. Неужели ты считал меня глупцом, способным отдать то, чему я посвятил почти четырнадцать лет жизни какому-нибудь проходимцу, соображающему чуть лучше тебя? Нет, мой дорогой! – Норлан шагнул ближе к решетке, его глаза метали молнии, а голос обрел мощь и зазвучал с необычайным напором: – Я никогда не бросал дела на полдороге! Поэтому ты или станешь тем, кого мне не стыдно будет назвать моим наследником или сдохнешь с моим кабалитом на шее. Я лучше самолично прикончу тебя, чем буду видеть, как ты по глупости разбазариваешь труд стольких лет моей жизни. Ясно тебе?
– Отец… – Гранд потрясенно смотрел на него, – отец…
– Что, отец? Я посвятил тебе свою жизнь, потому что ты был, самым дорогим, что у меня в ней осталось. И неужели ты думаешь, что я позволю тебе плюнуть на все это? Нет, я лучше сломаю сам, что создал, раз у меня не получилось то, к чему я стремился.
– А мои стремления, они что не учитываются? Ты считаешь меня игрушкой и местом вложения твоих сил и все?
– А какие у тебя стремления? Растранжирить то, что я успел вложить в тебя и все? Так вот, на такие стремления мне откровенно плевать. Я показал тебе, к чему они приводят! К тому, что ты или сдохнешь, или наденешь чей-то кабалит! Так что пока у тебя не появится достойных стремлений, мне и дальше они будут глубоко безразличны. Я не ценю пустоцветы и привык выкорчевывать то, что не плодоносит.
– Силой будешь заставлять?
– А ты не ценишь доброго отношения. Я четырнадцать лет старался действовать убеждением, но ты перешел всякие границы, и как результат я вынужден изменить методы воспитания. Так что ты получаешь то, что заслужил, и не более. А теперь все! Мне надоели твои пререкания! Марш выполнять приказ, и хоть слово услышу, наказание ужесточу!
– Да я лучше сдохну, но не буду твоей марионеткой! – в глазах Гранда засверкали слезы, и он сжал кулаки.
– Уверен? – Норлана устремил на него мрачный и тяжелый взгляд. – Потому что если не уверен, а говоришь на эмоциях, то лучше язык свой прикуси и извинись.
Гранд впервые видел такой взгляд отца. Завораживающий, глушащий все эмоции и вызывающий откуда-то из глубин подсознания страх. Он нервно сглотнул и попытался отвести глаза, однако взгляд отца не отпускал, а напротив, проникал все глубже и глубже в сознание.
– Отпусти… отпусти, прошу, – хрипло выдохнул Гранд, чувствуя что начинает задыхаться и терять разум от наползающего страха. Он прошептал эти слова от безысходности, даже не веря, что отец отпустит, но тот тут же отвел взгляд и отвернулся. Постоял так некоторое время, а потом, медленно развернувшись, пошел прочь по коридору.
– Отец, постой! Извини! Я все исполню и приму любое наказание, только не уходи! – Гранд, шагнув к решетке, вцепился в нее.
Норлан обернулся:
– Передумал и уже готов скакать как моя марионетка?
– Да, отец. Передумал и готов скакать как твоя марионетка, – кивнул Гранд, напряженно всматриваясь в его лицо.
– С чего это вдруг?
– Почувствовал, что ты разочаровался во мне, и испугался, что ты сейчас совсем уйдешь и больше уже не вернешься. Решил попытаться все исправить… Попытаться стать таким, чтобы ты мог гордиться, а не желал схоронить в безвестности в подземной пещере…