Чародейка
Шрифт:
Вращая ручку барабана, Надежда думала о той жажде, первые приступы которой многие наверняка успели ощутить.
Сумеет ли она справиться одна, на нескольких десятках домов?
– Не пей холодной воды. Это опасно.
– Вита, с кем ты разговариваешь?
– Она не наша, - ответила девочка.
Женщина, вытирая о передник испачканные в муке руки, смерила Надежду подозрительным взглядом.
– Откуда ты взялась? Чего от моего ребенка надобно? – грубо спросила крестьянка.
– Ничего, - покачала
– А коль ничего, так иди мимо своей дорогой, да и не оглядывайся. Целее останешься.
– Я издалека иду, добрая женщина. Мне нужно пристанище.
– У нас не постоялый двор, - с сомнением покачала головой крестьянка. – Вита, иди немедленно в дом.
– Но вы могли бы дать мне хотя бы крынку молока?
– Ступай своей дорогой, говорю тебе. Добрые люди по нынешнем временам одни не ходят.– Женщина отступала назад. – Убирайся! Или я спущу собаку.
– Собакой вы меня не испугаете, - твердо заявила Надежда. – Вы правы, я магичка. Но я не причиню вам вреда.
– Все вы так говорите! – Пышная грудь крестьянки волновалась. Пот мелким бисером заблестел на лбу. – Убирайся! Кому сказала?
За спиной женщины появилась куда более внушительная фигура её супруга.
– Что тут происходит?
– красное одутловатое лицо под взъерошенной шевелюрой, жизнерадостно напоминающей всклокоченную мочалку, перекосилось, силясь выразить ярость, но правдиво отражая владеющий мужчиной страх. – Кто такая?
– Меня зовут Джайна. Я из Симмая.
– Ступай, куда шла. А нас оставь в покое.
– Чем я так вас напугала?
– недоумевала Надежда.
Видеть испуг в глазах людей было больно.
Мужчина наклонился, поднимая с земли острые вилы.
– А я сказал, убирайся с моего двора.
Пес утробным плотоядным урчанием поддерживал заявление хозяина.
– Смерд, как ты разговариваешь с дамой?
Обернувшись, Надежда воззрилась на весьма симпатичного молодого человека. Прилично, даже хорошо, одетого. Строгий камзол, расшитый сверкающим позументом, аккуратная стрижка, кружевной пышный шейный платок, спадающий на жилет из тонкой материи, выдавали если не высокое положение их владельца, то, по крайней мере, свидетельствовали об изрядном достатке. Приятное открытое лицо вполне располагало к себе собеседника.
Краснота резко сходила с лица крестьянина, кожа стала приобретать землистый оттенок.
– Господин?
Юноша спешившись, приблизился к Надежде.
– Доброе утро, сударыня. Какая же сила так далеко занесла вас от славного Симмая? Столица человеческого государства находится от нас столь далеко, что мы весьма не часто имеем честь встречать столичный жителей.
– И, похоже, счастливы этим, - скупо улыбнулась Надежда.
– Приличное общество мне кажется интересным. Так какая сила заставила вас сделаться нашей гостьей?
Надсадный хрип рухнувшего на землю крестьянина избавил Надежду от необходимости давать ложные объяснения.
Мужчину били судороги, глаза в глазницах бешено вращались, на губах выступила пена.
Завыла собака. Ей вторила другая, третья, четвертая. От собачьего хора кровь леденела в жилах.
– Боги! Да что же с ним такое?
Надежда кинулась вперед.
– Дайте мне палку. Скорее!
– Какую палку? – визгнула крестьянка.
– Любую. Быстро!!! Он сейчас язык себе откусит!
Девочка сунула ей в руки черенок. Навалившись всем телом, Надежде удалось разомкнуть сведенные челюсти и протолкнуть палку между зубами. Рыча, мужчина продолжал биться в конвульсиях. Потом резко затих. Руки скребли по земле, на коже выступил кровавый пот.
– Боги! Это же моровое поветрие! – взвыла баба. – Я знала! Твое появление не к добру.
Надежда, бессильно опустив руки, в отчаянии глядела на корчащегося в судорогах мужчину, с ужасом представляя, что тоже самое сейчас происходит почти на каждом дворе.
Девчонка испуганно, отчаянно заверещала, как попавшая под колеса автомобиля зверюга.
– Прекратите!- взмолилась Надежда, затыкая уши руками. – Немедленно прекратите! Принеси воды!
– Велела она девчонке, но та продолжала визжать. Тогда Надежда обернулась к молодому человеку. – Предупредите людей, пусть пьют воду, пока смогут. Это помогает.
– Не подходите! – Рявкнул на неё ещё секунду до этого дружелюбный человек. – Не подходите!
– Нет! Не уезжайте! Послушайте меня!
Но слова канули в пустоту, будто камень в омут.
Женщина, схватив девочку за руку, бегом устремилась к дому. Мужчину продолжало трясти. Надежда, схватив плошку, поднесла воду к губам страдальца, осторожно струйкой вливая животворящую влагу.
– Только не умирай, - всхлипнула Надежда. – Не умирай, пожалуйста!
Следующие трое суток превратились для неё в сплошной кошмар. Она металась от одного дома к другому, пытаясь оказать помощь обезумевшим от страха, утратившим разум людям. Видеть их ужас было страшно.
Потом людской страх сменился болезнью. Не всех она сотрясала конвульсиями, но все заставляла исходить кровавым потом.
К исходу вторых суток Надежда настолько утомилась, что не чувствовала уже ничего. В пораженной моровым поветрием деревне она единственная оставалась на ногах.
На исходе третьего дня зараза отступила. Люди поднимались, не понимая, не помня, что произошло.
Лишь несколько человек не сумели преодолеть недуг и побрели по пыльной улице, бессмысленно глядя остановившимися зрачками на полыхающее на небе солнце. Надежда свершила очистительный обряд, обращая в пепел тех, кто все же заплатил за её деяние жизнями.