Чаролом
Шрифт:
– Так что случилось с Леандрой? – спросил Никодимус.
– Леандра верит… – бог дышал тяжело и прерывисто, – верит, что завтра… завтра она попытается… убить свою мать.
Проговорив это, бог расползся лужей тьмы.
– Проклятье! – зарычал Никодимус. – Опять!
Глава 3
Как можно расследовать ещё не совершённое убийство? И что делать следователю, который вот-вот станет убийцей? Эти вопросы мучили Леандру всю дорогу до острова, прозванного Скважиной.
Плавание по восточным водам залива
Теперь, на участке открытой воды в милю длиной, катамаран мог развить приличную скорость, но вскоре матросам придётся зарифить паруса и взяться за вёсла.
Со своего обычного места на центральной палубе Леандра наблюдала за лунной дорожкой, плескавшейся внизу. Из глубокой задумчивости её то и дело вырывал очередной приступ болезни, которую она пробудила, взламывая богозаклинание контрабандиста. Началось с тупой боли в животе. Затем заломило пальцы и запястья. Это ей ещё повезло, что обошлось без сыпи и частых позывов к мочеиспусканию, иначе не избежать бы приёма гидромантского гормона стресса, который не позволял телу покушаться на текстуальные аспекты её существа.
А самое главное, что божественные стороны разума не расширили её восприятие. Это грозило не только потерей рассудка, но и утратой способности дышать. Леандра умоляла своё тело о незаслуженном милосердии. Если божественная и человеческая части её натуры ещё чуть-чуть воздержатся от поединка, можно будет считать, что она легко отделалась.
Затем Леандра поняла, что с богозаклинанием на голове, заранее знала, какими озабоченными, больными, усталыми и раздражёнными будут большинство её «я» через час. «Гори оно всё синим пламенем», – буркнула она себе под нос и глубоко задумалась о пророчестве.
Сомнений, как и прежде, не было. Попытка сбежать грозила скорой смертью всем её близким. В противном случае у Леандры появлялся выбор между собственной смертью и убийством. Вновь заглянуть в отдалённое будущее, взломав богозаклинание, нельзя: множество вероятных собственных «я» неминуемо сведёт её с ума.
Оставалось только расследовать убийство. Итак, кого и почему она могла бы убить? Леандра погладила тонкий кожаный кошель, подвешенный к талии. Иголок и яда, хранившихся в нём, было довольно, чтобы убить кого угодно без шума и грязи.
Всё же когда придёт время, убьёт ли она близкого человека или себя? Трудно сказать. На кону окажется слишком многое, а твёрдости ей было не занимать. В конце концов, её тело пытается убить Леандру уже тридцать три года. Может статься, она решит его опередить. Просто из вредности. Она усмехнулась.
Леандра поймала себя на том, что впадает в мелодраматизм. Дурная привычка. А ведь она не позволяет себе дурных привычек, лишь страсти, поэтому… пора сосредоточиться на расследовании.
Но, ради Бога Богов, как, как?
Будучи хранительницей Иксоса, Леандра расследовала десятки убийств, предположительно совершённых неодемонами и их приспешниками. Своего рода семейное ремесло, которому её в своё время обучили родители.
В большинстве расследований Леандра находила виновное божество, перевербовывала его или уничтожала. Некоторые убийства остались нераскрытыми. Она умела осматривать трупы, находить улики, допрашивать свидетелей. Сейчас трупа пока не было, а свидетелей и улик вообще не будет, уж об этом-то она позаботится.
Однако в сравнении с предыдущими расследованиями напрашивалась одна аналогия. Вместо того, чтобы искать подозреваемых, надлежало искать жертву. И Леандра, продолжая разглядывать лунную дорожку, убегающую под центральную палубу катамарана, начала составлять список тех, кого любила.
Много времени это не заняло.
Во-первых, следовало принимать во внимание только тех, чьё убийство способно вызвать у неё крайнее сожаление, которое она почувствовала с помощью пророческого заклинания. Во-вторых, особенной любовью к людям она не отличалась.
Осознание этого заставило Леандру ухмыльнуться тёмной воде и, раз уж на то пошло, вселенскому идиотизму.
Итак, список любимых. Первым, разумеется, шёл её прославленный папочка, лорд Никодимус Марка, Хранитель Лорна и, в зависимости от того, кого бы вы об этом спросили, – истинный Альцион или бесноватый Буревестник. Предположим, он обнаруживает то, что она скрывает, вот вам и мотив для убийства. С другой стороны, Леандра была уверена, что все её секреты останутся при ней. А если даже Никодимус и проведает о них, вряд ли его реакция потребует столь жестокого ответа.
Второй была её мать-драконица, магистра Франческа де Вега, Целительница ордена клириков и Хранительница Драла. И, если то, что сокрыто в сердце Леандры, когда-нибудь вскроется, мать – одна из наиболее вероятных жертв.
Леандра погрузилась в неприятные воспоминания о событиях четырнадцатилетней давности. Война Золотого Меча поставила Империю и Лигу на грань полномасштабного истребления. В те времена Леандра с матерью жили в Порте Милосердия. А потом… смотреть на то, во что превращаются зубы твоей матери… Лишь по чистой случайности мать с дочерью не укокошили тогда друг друга. Леандра думала о материнских зубах, безуспешно пытаясь отгородиться от этого зрелища.
И с несказанным облегчением вспомнила, что мать находится на юге. Два месяца назад Леандре пришло сообщение из Драла, что Франческа и её соратники отправились в Варт. Пожалуй, далековато для убийства.
Странно. Час назад она через богозаклинание ощутила, что некоторые из её будущих «я» испытывают облегчение. Чувствовать эмоции прежде, чем их переживать, было всё равно что слышать эхо прежде крика.
Леандра посмотрела на острова. Выступавший над водой известняк выветрился в столбы, на которых балансировали скалистые монолиты. На вершине самого крупного виднелись поросшие тропической растительностью развалины, так, стены да кучи камней. Всё, что осталось от древнего лотосского города Сукрапора, разрушенного в давней войне с божествами морского народа.