Час ноль

В Федеративной Республике Германии каждый год выходят десятки книг, где отражена жизнь страны в годы гитлеровской диктатуры, а иногда и первое время после краха этой диктатуры; интерес к такой тематике не иссякает, в частности, и у подрастающих поколений. Появляются романы, повести, мемуары, претендующие на роль правдивого свидетельства о том, что происходило в стране сорок — пятьдесят лет назад. Иные из подобных свидетельств содержат лишь малую долю истины или даже просто рассчитаны на то, чтобы подогреть интерес к сенсационной теме. Роман Герда Фукса «Час ноль» выделяется в этом потоке книг о

недавнем прошлом и новизной материала, и широтой социальной картины, и принципиальностью антифашистской позиции автора.

Советскому читателю Герд Фукс известен как автор повести «Мужчина на всю жизнь» (1978). Русский перевод этой повести вышел в 1981 году. Привлекает внимание, как честно и конкретно-правдиво раскрыт в повести нравственный кризис в рабочей семье, на которую обрушилась безработица. Фуксу принадлежит также сборник рассказов «Ландрю и другие» (1966); в 1973 году появился его первый роман — «Берингер и давний гнев» — здесь идет речь о прогрессивном журналисте, о трудностях его идейного и профессионального становления.

Над романом «Час ноль» Фукс работал шесть лет — именно в этой вещи хотелось писателю осмыслить и высказать то, что издавна глубоко его волновало. В недавнем интервью, появившемся в журнале ГДР «Ваймарер байтреге» (1983, № 4), автор рассказал о том, что привело его к решению написать такой роман. Он родился в 1932 году, и детство его прошло- в годы фашизма. Отец, к которому мальчик до поры до времени был искренне привязан, был местным уполномоченным, «ортсгруппенляйтером» нацистской партии, а с 1939 года и обладателем обувной лавки. Герду Фуксу запомнилось, как отец вступал во владение вновь приобретенным магазином, в то время как бывший хозяин и члены его семьи сидели на чемоданах, приготовившись к отъезду. Лишь впоследствии юный Фукс понял, что обувщик уступил свое имущество нацистскому ортсгруппенляйтеру не по доброй воле, а потому, что опасался расовых преследований и был вынужден эмигрировать. Вторая мировая война, крах гитлеровской диктатуры — все это пробудило в будущем писателе критическую мысль. Подросток стал задавать отцу вопросы, на которые тот, разумеется, не хотел и не мог найти мало-мальски удовлетворительного ответа. Конец войны стал для Герда Фукса переживанием вдвойне, втройне драматическим: рушились прежние представления, погибло то, во что он верил, сошел на нет авторитет отца. Для юноши Фукса начались трудные годы поисков — то, что косвенно отражено в его романе «Берингер и давний гнев». И возникло и крепло желание — разобраться поглубже в недавнем прошлом.

В самом названии романа «Час ноль» имеется элемент полемики. В литературе и публицистике ФРГ это выражение стало своего рода расхожей формулой. В формуле этой, если вдуматься, была заключена глубокая неправда: представление, будто вчерашние подданные Гитлера могли сразу после поражения страны забыть обо всем, что было, и начать «с нуля». Очевидно, что нацистское прошлое в условиях Западной Германии не могло бесследно исчезнуть, испариться, напротив, оно в значительной мере определило судьбы многих людей и страны в целом. Об этом и говорит Герд Фукс: его книга — одно из первых, если не первое, крупных произведений в литературе ФРГ недавних лет, где концепция «часа ноль» опровергается самим ходом действия.

В итоге долгих раздумий и проб писатель пришел к выводу, что в обществе его страны трудно, а быть может, и невозможно найти тип, который воплощал бы в себе самые существенные социальные и идейные тенденции изображаемой эпохи. Среди персонажей его романа есть рабочий-коммунист Кранц — он показан достоверно и с искренней авторской симпатией. Но, объясняет Фукс, его нельзя было сделать центральной фигурой романа, для этого он недостаточно «репрезентативен», люди такого склада в ФРГ крайне малочисленны. Большое место в романе занимает образ Вернера Хаупта, молодого учителя, вернувшегося с фронта, честного интеллигента либерального образа мыслей, травмированного в результате войны и физически, и морально. Он очерчен в соответствии с психологической правдой — как натура по преимуществу созерцательная, он мало способен влиять на ход событий. В процессе работы писатель пришел к выводу: героем его романа должна стать «вся деревня» — большая группа людей, неодинаковых и по взглядам, и по общественному положению. Так сложился сюжет широко разветвленного повествования. В нем идет речь о делах и днях одной деревни в Хунсрюке, горной местности в Рейнской области. Действие начинается весной 1945 года и завершается в 1949 году, вскоре после того, как была провозглашена Федеративная Республика Германии.

Герда Фукса увлекла задача — показать, как преломляются исторические события в умонастроении и судьбах разнообразных лиц, находящихся вдали от тех крупных центров, где вершится история. В краткой статье, опубликованной в 1980 году в антифашистском западногерманском ежегоднике «Замлюнг», он изложил свой взгляд на вопрос: «Как писать о фашизме?»

Сегодня уже недостаточно, говорит Фукс, ограничиваться повторением или иллюстрированием тезисов, которые стали общеизвестными. Еще раз выразить отвращение к фашизму, напомнить

о его преступной сути, о его связях с крупным капиталом? Все это можно, но этого мало. «Романы и повести читаются потому, что в них описаны люди. Потому, что описаны судьбы людей. Их тайны. Гуманистическое понимание работы писателя исходит, по-моему, из той предпосылки, что у каждого человека — своя особенная жизнь, своя тайна. Писатель раскрывает ее, делает тайное явным силою своего труда. Если раскрывается только то, что было известно и прежде, значит, никакой тайны не было. Ход работы писателя но необходимости индуктивен, это процесс познания. Акт чтения — тоже процесс познания, если автор в состоянии следовать критериям демократической литературы и пишет о том, что поддается проверке». Далее Герд Фукс уточняет: затаенные мысли персонажей интересуют его лишь в той мере, в какой эти мысли претворяются в реальные дела, в поступки. Главное для писателя, считает он, не столько в том, чтобы проникнуть, скажем, в глубины подсознания, в интимные переживания людей, сколько в том, чтобы найти движущие причины их поступков, их социального поведения. В процессе работы писатель познает «дела людей и те судьбы, которые они создают себе сами».

И Герд Фукс приводит конкретный пример, называет мастера слова, чей художественный опыт и гражданский подвиг представляется ему особенно поучительным. «Анна Зегерс описывала не фашизм, а фашистов и антифашистов, а также людей, которые не хотели быть ни тем ни другим. Она описала или, вернее, воссоздала действительность фашистской Германии. Она сделала это столь тонко, столь дифференцированно, что целая библиотека книг о фашизме не могла бы заменить сделанного ею».

Таков, по-видимому, ориентир, который помогал Герду Фуксу в работе над его романом «Час ноль». По широте замысла он и в самом деле приближается к известным романам-эпопеям Зегерс — «Мертвые остаются молодыми», «Решение».

Учиться не значит повторять. Герд Фукс имел возможность на основе собственного жизненного опыта, собственных наблюдений показать действительность Западной Германии на другой день после окончания войны во многом конкретнее, ближе к жизненному материалу, чем это могла сделать автор «Решения». Но он, конечно, не мог — вероятно, даже и не пытался — сравниться с ней по мастерству. Желание создать многофигурную фреску, рассказать о множестве человеческих судеб поставило писателя перед труднейшими задачами. И мы не можем утверждать, что они оказались ему вполне по плечу.

С первых же строк автор вводит нас в остроконфликтную ситуацию. Американские войска вошли на запад Германии, заняли и ту деревню, о которой пойдет в дальнейшем речь, а в соседнем лесу еще осталась группа юных гитлеровцев, вервольфов, — в последние дни войны они держали в страхе своих же сограждан, а теперь не хотят выходить из укрытия… По после динамичного начала темп повествования замедляется. Перед читателем встают все новые лица, иногда они очерчены лишь очень бегло, эскизно; рассказ о событиях первых послевоенных дней перебивается эпизодами прошлого, которые неожиданно, наплывами, вторгаются в повествование; живая речь автора подчас сменяется строгим стилем публицистических вставок, документов, исторических экскурсов. Картина жизни одной деревни перерастает в панораму — писатель хочет передать через биографии действующих лиц закономерности германской истории, иногда недавнего, а иногда и более давнего времени. Богатство материала тут в самом деле впечатляющее. Однако принцип панорамности, которого придерживается писатель, оборачивается и неизбежными потерями. Мозаичность повествования, частые переходы от одного времени к другому, от одного персонажа к другому — все это иной раз затрудняет читательское восприятие. Не все лица, не все эпизоды оказываются эстетически значимыми, не всегда улавливается в них строгая художественная необходимость. Но при всем том Герду Фуксу удалось сказать свое слово о послевоенных днях, показать связь между судьбами отдельных персонажей и судьбой страны в целом.

На первых страницах появляется энергичная седая женщина, зажиточная крестьянка Леа Грунд. Когда-то ее муж был бургомистром деревни, не угодил гитлеровцам и погиб в концлагере. Теперь американские власти назначают бургомистром вдову погибшего, и она с готовностью берется за дело. Лишь постепенно выявляется ее подлинная политическая позиция. Ненависть к гитлеровцам у нее вполне искренняя: эта ненависть уходит корнями в то далекое прошлое, когда католики прирейнских земель сопротивлялись антиклерикальным мероприятиям прусских властей. Леа Грунд преданно хранит память о своем дяде, видном церковном деятеле, противнике Бисмарка; несколько затянутое авторское отступление, экскурс о религиозно-политических распрях в Германии XIX века, в конечном счете оказывается нелишним, помогает увидеть истоки «партии центра», предшественницы нынешней, весьма влиятельной в ФРГ партии ХДС/ХСС. Бургомистр Леа Грунд — пусть она и вдова человека, замученного гитлеровцами, — ни в коей мере не расположена к каким бы то ни было общественным преобразованиям, напротив, именно она представляет в ансамбле персонажей романа те политические силы, которые хотят сохранить и укрепить в послевоенной Западной Германии власть крупных собственников.