Час Пандоры
Шрифт:
Джеймс, мы это не контролируем. Этим занимается наше правительство, и нам сказали что Президент Соединенных Штатов лично требует отчета. Мы все еще пытаемся пробиться сквозь все эти глупости и добиться для вас разрешения вернуться домой, в любое место.
– Наша компания работает рука об руку с американским правительством, чтобы позаботиться о нас и договориться с национальной службой здравоохранения, с которой мы столкнулись бы, если бы летели напрямую в Нью-Йорк прямо сейчас. Может быть, для нас самих лучше всего остаться здесь.
Капитан сообщил экипажу, что дозаправка откладывается до того времени, когда они согласятся с новым пунктом назначения. И он объяснил им, что никому не разрешено покидать самолет, не упомянув о вооруженной охране и приказе стрелять.
– Я собираюсь сделать важное сообщение по трансляции, – сказал Холлэнд подчиненным. – Я намереваюсь сообщить многое из того, что говорил вам, и собираюсь быть еще более оптимистичным, непоколебимым и уверенным. Пожалуйста, улыбайтесь и поддерживайте меня. Информируйте меня, если будут какие-нибудь неприятные происшествия. Через какое-то время я сам спущусь вниз.
Потом он ответил на вопросы и отправил всех по рабочим местам, чтобы как следует приглядеть за пассажирами.
Когда большая часть экипажа покинула верхнюю палубу, Холлэнд повернулся к Роббу и махнул рукой в сторону лестницы.
– Дик, если ты сможешь что-то предложить, или что-нибудь заметишь, что угодно, ради Бога, поднимись наверх и скажи мне, ладно? Я... прошу прощения, что наорал на тебя там, в районе Лондона. Я хочу все обсудить с тобой и посоветоваться.
Робб махнул рукой, отметая инцидент, и уставился на свои ботинки.
– Все в порядке, – отозвался он.
– Тебе понравилось мое выступление?
– Да, конечно, – ответил Дик и встретился взглядом с капитаном.
– Я хочу сказать, что ты все еще главный.
– Ты – действующий пилот.
Неожиданно подняв голову, Робб взглянул на Холлэнда.
– Джеймс, тебе раньше приходилось сталкиваться с подобным?
Капитан отрицательно покачал головой.
– Я не уверен, что кому-нибудь раньше приходилось сталкиваться с точно такой же ситуацией.
Дик вздохнул и снова посмотрел в сторону, потом опять на свои ботинки.
– У меня очень нехорошее чувство по этому поводу. Знаешь, я почти рад, что мы остаемся здесь. – Он поднял глаза. – По крайней мере, это американская база. Даже если они не пустят нас домой на Рождество, здесь мы в безопасности.
Пространство между ними на несколько тягучих секунд заполнило молчание, потом Холлэнд указал на кабину.
– Ну, мне лучше сделать это сообщение по трансляции.
Робб, не глядя, кивнул и отвернулся.
В глубине пассажирского салона Лиза Эриксон сосредоточенно вслушивалась в каждое слово Джеймса Холлэнда, раздававшееся по трансляции. Плотно прижав к груди маленькую подушечку, выдаваемую авиакомпанией, она не отрывала глаз от динамика над своей головой, сжав губы и ожидая вести о том, что все кончено, и через несколько часов они будут дома.
Ее ждали дети.
– Нам бы больше всего хотелось доставить всех домой к Рождеству, – говорил капитан.
Тут женщина слегка улыбнулась и молча кивнула. Ей тоже этого очень хотелось. Ничего лучше и быть не могло. Ей необходимо попасть домой!
– ...Но боюсь, что нам придется взглянуть в лицо фактам. В лучшем случае они выпустят нас из этого мини-карантина к Новому году, так что к Рождеству мы, вероятно, не успеем.
Сначала Кейт Эриксон решил, что включили сирену. Пронзительный, тонкий вопль звучал слишком резко, чтобы его издавало живое существо. Но очень быстро, как только все в салоне обернулись в его сторону, он сообразил, что этот нечеловеческий звук исходит от его жены.
Это было кошмарным воем агонии, нескончаемым, без перепадов. Он вырывался из глубин измученного сознания и длился целую вечность, пока легким не потребовалось побольше воздуха, а затем крик возобновился. Появились две стюардессы – нервы на пределе, уши заложило от ужаса.
Кейт схватил Лизу и обнял ее. Он начал баюкать жену, говорить с ней, трясти ее, и наконец справился с женщиной. Вой превратился в хныканье, а потом все стихло, только на лице осталось странное выражение. Лиза сидела с открытым ртом, невидящими глазами глядя в спинку сиденья перед собой. Она притянула колени к груди и обняла их руками, медленно раскачиваясь взад и вперед.
– С тобой все в порядке? Дорогая, ты меня слышишь? – снова и снова шептал ей на ухо Кейт.
Сначала Лиза молчала. Потом повернулась к своему мужу и отсутствующе улыбнулась, словно смотрела сквозь него.
– Я чувствую себя замечательно, Кейт, – искусственным тоном покорной жены произнесла Лиза. Ее слова прозвучали излишне медленно, словно ничего не случилось. – Я в порядке, – повторила она.
Когда Барб Роллинс медленно попятилась от этой четы, Лиза возобновила свое раскачивание, ее взгляд вернулся на спинку кресла впереди, на лице было все то же странное выражение.
После совещания с экипажем Ли Ланкастер извинился и вернулся к себе в салон первого класса, попросив Рейчел передать капитану, что тот может обратиться к нему, если понадобится его помощь. Рейчел осталась позади первого ряда кресел в верхнем салоне поблизости от кабины пилотов. Она увидела, что Дик Робб отправился в хвостовую часть самолета, и заглянула в дверь – Джеймс Холлэнд сидел в центральном кресле и думал, что он скажет пассажирам.
Когда он закончил свое обращение, Рейчел ждала его, стоя на пороге кабины.
Холлэнд поднял голову и улыбнулся несколько испуганно.
– Рейчел! Входите.
– Спасибо. Мне следует закрыть дверь или сделать что-то еще?
Капитан взглянул мимо нее на дверь, потом в салон. Дика Робба нигде не было видно, в проходе пусто. Но он все-таки кивнул молодой женщине, та нащупала позади себя ручку и аккуратно закрыла дверь.
– Эта кабина немного маловата, но в общем неплоха, – сказал Холлэнд, словно извиняясь. Он наклонился и отодвинул кресло первого пилота назад вправо, жестом предлагая Рейчел сесть лицом к нему.