Час пик для новобрачных

Полякова Татьяна Викторовна

Дневник Костя вел нерегулярно, иногда за несколько месяцев не было написано ни строчки. С марта прошлого года записи стали пространнее и появлялись чаще. “Наконец-то я сделал это (слово “это” взято в кружок). Какое облегчение. Я даже не помню, как добрался домой. Я летал во сне. Утром испугался, а вдруг кто-нибудь меня видел? Хотел вернуться туда, проверить, не оставил ли следов. Но не поехал. Пусть, пусть приходят, мне все равно. Я опять летал…”

— Твою мать, — выругалась я, потому что уже поняла, о чем речь. Торопливо перелистала страницы. Так, прошлое лето. Денис сказал,

утонули две девочки, точнее, исчезли. А эта сволочь опять во сне летала. Двадцать первого июня и второго августа. Я отшвырнула дневник, но тут же вновь раскрыла его. “Невероятно, но я встретил человека, который меня понимает. Не помню, как он заговорил со мной. Сначала я испугался. Но у него такие глаза… Он все, все понимает. Я подумал: он даже это сможет понять. Я не одинок. Есть еще кто-то… Договорились встретиться. Я опять летал. И думал, как сказать ему, как объяснить, чтобы он понял, чтобы он выслушал…”

Входная дверь хлопнула, я торопливо спрятала дневник в свою сумку и вышла в прихожую.

— Машины в гараже нет, — сообщил Денис. Женщина выглядела перепуганной.

— Куда же он делся? Господи Иисусе…

— Как он выглядел? — спросила я. — Фотографии в доме есть?

— Конечно. Вон там, в шкафчике, Костина мать фотографии хранила.

В шкафчике лежал альбом, распухший от стареньких фотографий. Обернутые в бумаге два фото на паспорт. Блондин с широким простым лицом подслеповато щурился.

— Какой у него рост?

— Ну… высокий, в отца. И плечи как у родителя, косая сажень, только Костя всегда сутулился, характер-то не тот… — Мы с Денисом переглянулись. — Что ж теперь делать? — испуганно прошептала женщина.

— Фотографию я заберу, — сказал Денис. — Боюсь, соседа вы вряд ли увидите.

Женщина что-то запричитала в ответ, а мы направились к машине.

— Я нашла дневник, — сказала я Денису. — Думаю, дети — его работа. Он чокнутый сукин сын.

— Мне надо в управление, — нахмурился Денис. — Отвезешь меня?

— Подожди. Я хочу прочитать дневник. Этот тип подружился с Глебом. Его имени он не назвал, но я уверена — это Глеб.

Денис был за рулем, а я начала читать дневник вслух с первой страницы. Мой спутник мрачнел все больше, но меня не перебивал.

Приехали ко мне, Денис заварил кофе, а я все читала, испытывая искушение сжечь тетрадь и вместе с тем не в силах от нее оторваться. Последняя запись датировалась субботой, в воскресенье погиб Глеб.

В субботу Костя опять летал, о чем и сделал запись в дневнике и собирался рассказать о своем счастье Глебу, очень надеялся встретиться с ним, ждал с нетерпением, чтобы поделиться…

— И дождался, — зло сказал Денис. Я, вздохнув, отшвырнула дневник и посмотрела на Дениса. — Теперь все более-менее ясно, — сказал он. — Глеб приметил его, потому что он идеально подходил по внешним данным. Просчитался лишь в одном: Костя не рассказал ему об операции на сердце. Они разговорились, и твоему Глебу вскоре стало ясно, что за подарок поднесла ему судьба. Парень одинокий, к тому же психопат.

— Глеб знал о том, что он убивает детей? — отказываясь верить в такое, спросила я.

— В дневнике об этом ни слова. Но твой муж мог

сообразить, в чем дело, или попросту его выследить. Может, Костя рассказал ему о своих подвигах в воскресенье, а может, сам Глеб сообщил, что знает об убийстве… Предложил ему свой “Шевроле”, желая спасти, или подстроил все так, что Костя вынужден был им воспользоваться. Итог один, Костя оказался в “Шевроле”, хорошо подготовленном к аварии: испорченные тормоза и еще канистра в салоне. Глеб отправился следом, чтобы в случае нужды подредактировать происходящее. Например, довести труп до полной неузнаваемости. Дорога в тех местах пустынная, расчет был правильным, результат тебе известен, а нам остается только строить предположения, раз труп кремирован. Или найти твоего мужа. Уж он-то наверняка знает, как все было в действительности.

— Ты поедешь на работу? — помедлив, спросила я.

— Конечно.

— Возьми мою машину. — Денис кивнул и, прихватив дневник, направился к двери. Я проводила его, сказав на прощание:

— Я тебя жду. — Он кивнул, а я осталась одна.

Денис вернулся около восьми. С вопросами к нему я не лезла, но он, садясь ужинать, коротко поведал, что, скорее всего, мы правы: в исчезновении девочек виновен Костя. Даты сравнили, и хотя в дневнике нет слова “убийство”, но и без того все предельно ясно.

— Что с Глебом? — тихо спросила я.

— Ничего, — отрезал Денис, и я замолчала. Он сказал:

— Спасибо за ужин. — И выложил на стол ключи от машины.

— Уходишь? — задала я вопрос, он смотрел на меня не отвечая, и тогда я попросила:

— Останься у меня…

Он вроде бы растерялся, потом подошел и стал меня целовать.

Классическая любовная сцена была нарушена звонком в дверь. Я вздрогнула, а Денис нахмурился.

— Ты кого-нибудь ждешь?

— Нет.

Я пошла открывать и увидела Светлану с Володей.

— Ты мне так и не позвонила, — принялась выговаривать Светлана, буквально врываясь в квартиру. — Ты бы ее видел в прошлый раз, — обратилась она к мужу. — Говорю, давай врача вызову, какое там. Как себя чувствуешь? Выглядишь отлично… Мы отправляемся в ресторан, и не спорь. Тебе надо развеяться. Гришины нас ждут, так что быстренько одевайся… — Тут Светлана заметила Дениса и замерла на полуслове. — У тебя гость? — постояв немного с открытым ртом, спросила она.

— Это Денис Сергеевич Коптелов, — представила я Дениса. — Он из милиции.

— И уже ухожу, — усмехнулся Денис. Он за минуту собрался и сказал:

— Всего доброго, Полина Викторовна.

— До свидания, — промямлила я.

— Что ему надо? — как только за Денисом закрылась дверь, возмутился Володя. — Какого черта они не дают тебе покоя?

— Нет-нет, все нормально. Подождите в гостиной, я соберусь за пятнадцать минут.

Из ресторана я вернулась во втором часу ночи, но, несмотря на это, сразу же позвонила Денису. Его телефон не отвечал. С трудом выдержав еще некоторое время, я позвонила вторично. Я хотела поехать к нему, взяла ключи от машины, но перед дверью внезапно передумала. Ни к чему все это, чересчур отдает мелодрамой. Лучше подождать до утра. Я приняла снотворное и легла спать.