Час ворот
Шрифт:
В голосе его слышалось ожидание.
– Был бы счастлив, – нервно заторопился с ответом Джон-Том, – но я сегодня ничего не ел и боюсь, как бы тебя не стошнило. Понял?
– Ничего. – Предприимчивый младенец не был разочарован. – Я бы тоже, наверно, не захотел, чтобы ты высосал одну из моих ног. – Паучок поежился при этой мысли. – Ты хорошая личность, теплоземелец. Ты мне понравился. – И Джон-Том вновь испытал ласковое прикосновение брюшка. Паучок же соскочил вниз, затерявшись в толпе однолеток. – Удачи тебе.
– И тебе, дитя, тоже, –
Что-то тяжело навалилось на его левую руку, и юноша тревожно повернул голову. Впрочем, это оказался не очередной бестактный паучок. Посеревшая Флор привалилась к нему. Он торопливо обнял ее за плечи и постарался поддержать.
– Что случилось, Флор? На тебе лица нет!
– Что случилось? – Негодование возвратило некоторые краски на пепельное лицо. – Меня ощупывали, оглаживали… По мне бегали. Целая дюжина самых мерзких и отвратительных созданий, которых…
Джон-Том замахал руками.
– Господи Иисусе! Флор, можно потише? Это же наши хозяева.
– Знаю, но чтоб меня так трогали… – Девушка не могла сдержать дрожь. – Aranas… [18] Ик-к-к! Ненавижу их. Даже маленьких – с ноготь, – хотя мама всегда хвалила их за то, что ловят тараканов. Теперь понимаешь, как я себя чувствую? Уже на лодке мне стало худо. – Она неуверенно высвободилась из его рук. – Не знаю, Джон-Том, сколько я еще смогу продержаться. – И Флор показала на Анантоса, шествовавшего впереди.
18
Пауки (исп.)
Они повернули на другую, более широкую паутинную дорогу.
– Дело не в том, какие они снаружи, – строго проговорил Джон-Том, – а в том, что кроется за их обличьем. В данном случае это разум. Нам нужна их помощь, иначе Клотагорб не привел бы нас сюда. – И он строго поглядел на девицу.
– Можешь идти сама?
Девушка глубоко дышала. На лицо ее возвращались краски.
– Надеюсь, compadre. Но если они полезут на меня опять… – Она коротко вздрогнула… – Мне так… гадко.
– Гадко – это состояние ума, а не тела.
– Тебе легко говорить.
– Посмотри, им ведь тоже не нравится наш вид. Я это знаю.
– Что мне с того, что они думают, – взорвалась Флор. – Санта Мария, скорей бы покончить с этим делом.
– Не знаю, – Джон-Том поглядел в ту сторону, где за миллионами тросов и сооружений из шелка паутинными кружевами играло солнце, яркое еще, невзирая на собирающиеся облака. – А мне кажется, здесь красиво.
– Комплимент пауку от мухи, – буркнула она.
– Да, но мухи предлагают паукам помощь.
– Будем надеяться, что они поймут это.
– Ах, какая ты нервная. – И он страстно коснулся ее спины. Флор улыбнулась в ответ, благодаря за моральную поддержку.
Джон-Том посмотрел вперед и, к собственному удивлению, обнаружил, что глядит прямо в глаза Талеи. Встретившись с ним взглядом, она немедленно отвернулась.
Он решил, что взгляд, наверно, предназначался не ему. Быть может, Талея пыталась запомнить дорогу на случай бегства. Подозрительность и осторожность в крови у рыженькой. Ему и в голову не пришло, что взгляд выражал нечто совсем другое.
К полудню они успели подняться на несколько тысяч футов. Впереди громоздилось колоссальное сооружение. Сколько же пауков, думал Джон-Том, и сколько лет терпеливо пряли, чтобы соорудить эти могучие бастионы из прочного шелка, обвивающего камни.
Королевский дворец в Паутинниках построен был в основном из тесаного камня, скрепленного не глиной, не бетоном, не клеем – слоями паучьего шелка. В самых неожиданных местах поднимались серебристые башенки. Колоссальное здание крепилось к нависающей сверху скале канатами в ярд толщиной. Такие могли бы выдержать целую гору. Здесь, наверху, у склона ветер дул вовсю, однако дворец не шевелился. Он был словно вырезан из камня.
Они вступили в округлый, покрытый шелком тоннель, ведущий к новым коридорам и залам. Внутри понемногу становилось темнее. Прозрачный шелк поглощал не так уж много света, однако чтобы осветить самые глубины, требовались факелы и фонари.
Перед ними оказался портал, который с обеих сторон охраняли самые крупные пауки, каких только доводилось видеть Джон-Тому. Тело каждого длиной не уступало росту Джон-Тома, а ноги, толщиной с доброе бревно, занимали футов восемнадцать в поперечнике.
Пауки окрашены были в густой бурый цвет без каких-либо узоров и ярких пятен.
Черные сложные глаза были малы по сравнению с внушительным телом. Потрясающие розовые и оранжевые шелка окутывали тела и ноги. Целый набор белых шарфов был накручен на две передние ноги и предполагаемую шею. Меж могучих ног покоились огромные алебарды с резными древками.
Стражи не шевельнулись, однако Джон-Том понимал, что они внимательнейшим образом изучают странных гостей, и почувствовал страх – впервые после прибытия в Паутинники. Память о дружелюбных паучатах испарилась сама собой. Крохотное утешение принесла мысль о том, что столь грозных стражей поставили здесь специально, чтобы вселять трепет в посетителей.
Анантос повернулся к путникам.
– Вам придется подождать здесь. – И, коротко переговорив с обоими огромными тарантулами, он исчез в круглом проходе вместе с двумя друзьями.
Ожидая, гости развлекали себя созерцанием сделавшихся теперь безразличными стражей и поблескивающих шелковых стенок.
Шелк в этом коридоре был окрашен в красный, оранжевый и белый цвета, ткань влажно поблескивала в свете ламп. Джон-Том попытался сообразить, насколько далеко от входа они отошли.
Мадж неторопливо приблизился к нему.