Чаша гнева
Шрифт:
– Ничего, всего лишь ушиб, правда очень сильный! Кости целы.
– Открывай глаза, брат Робер! – донесся голос брата Анри. – Ты нам еще нужен! Мы оторвались, но они могут напасть вновь!
Робер открыл глаза. Он лежал на куче хвороста у какого-то дряхлого сарая. В нос лез запах старых шкур. Дышать было трудно, но возможно. Небо над головами столпившихся вокруг братьев казалось неправдоподобно, до ужаса синим.
13 января 1208 г.
Иль-де-Франс, окрестности города Мант
Пробуждение было ужасным. Роберу снилось путешествие в Левант, которое состоялось меньше года назад, но теперь казалось ничем иным, как
Немилосердно болел ушибленный позавчера бок. От беспрерывной скачки ныли ноги. После схватки с иоаннитами прошло два дня, и все это время небольшой отряд окольными тропами пробирался на юго-восток, к Парижу. Можно было поискать убежища в одном из командорств в Нормандии или Вексене, но приказ магистра был ясен – как можно быстрее доставить груз в Иерусалим, в главный Дом Ордена.
Стражу Робер отстоял сразу после того, как они остановились на ночлег в густом дубняке, у ручья, прозрачного, как слезы невинной монахини. Сейчас же солнце еще не взошло, а по биваку прошло движение. Совсем скоро брат Анри даст сигнал к молитве. Какими бы не были обстоятельства, порядок, принятый в Ордене, надлежит соблюдать неукоснительно.
Слова "Отче наш" заученно ложились на язык, а сам Робер зачарованно наблюдал, как с первыми лучами рассвета выступают из ночной тьмы гигантские колонны дубов, окутанные тонкими плащами из тумана. Ветви деревьев были голыми, а под ногами хрустел ковер из опавших веток и желудей. Наверняка, воины Храма пробирались по чьим-то охотничьим угодьям, но лес оставался пустынным. Для скачки за зверем было слишком холодно.
– Откуда они узнали? – спросил Робер у брата Анри, когда был съеден скудный завтрак. – Про Чашу, про то, какой дорогой мы поедем…
– Наверняка еще в Иерусалиме, – ответил де Лапалисс. – В главном Доме Ордена у иоаннитов есть шпионы. Клянусь Святым Отремуаном, нас подслушали на совете магистра. Но они не знали, где именно находится Чаша, поэтому так долго выжидали, следили за нами… И лишь уверившись, что мы двинулись в обратный путь, отважились напасть!
– И что теперь делать?
– Выполнять приказ магистра, – пожал плечами брат Анри. – В Париже я попрошу у тамошнего командора еще рыцарей. А на крупный отряд напасть они не осмелятся!
– А что говорил тот госпитальер по поводу объединения Орденов – правда? – не отставал Робер.
По лицу де Лапалисса скользнула тень неудовольствия.
– Клянусь Господом, брат Робер, ты своими вопросами утомил бы и Святого Антония! Но если честно – он не врал. Если объединить два Ордена в один – выгода была бы огромной… Вот только никто не допустит такого, ни короли, ни сам Великий Понтифик! Им выгоднее иметь дело с двумя соперничающими орденами, а не с одним – сильным и единым!
Когда выехали в путь, посыпал легкий снежок. Небо нависало совсем низкое, серое, несмотря на теплые плащи и подбитые беличьим мехом пелиссоны [216] , морозец добирался до самого тела и щипал кожу ухватистыми пальцами. Ветер выжимал слезы.
Пытаясь скрючиться в седле так, чтобы не слишком мерзнуть, Робер с тоской вспоминал жаркие пески Леванта, где никто знать не знает о морозах. Рука молодого рыцаря волей-неволей возвращалась к мешку, где хранилась доверенная его попечению Чаша. Прикосновение к ее округлому боку успокаивало,
216
безрукавные туники длиной до колен, надевались для утепления
Некоторое время ехали лесом, потом выбрались на открытое пространство. По сторонам пошли поля, черные и голые по зимнему времени. По широкой дуге объехали город Мант, который прославился на всю Францию двадцать лет назад [217] .
Засаду во вновь начавшемся лесу измученные скачкой дозорные прозевали, или их просто перебили. Поэтому когда дорога впереди оказалась перекрыта строем пехотинцев, брат Анри только выругался сквозь зубы, и приказал:
– Теснее ряды!
217
в 1188 г. общинная милиция города остановила шедшее на Париж английское войско
Вперед отряда выехал рыцарь. Оружия при нем видно не было, черные кудри на открытой голове трепал холодный ветер, а на гербовой котте лилового цвета красовались золотые лилии.
– Что вам угодно, сеньор? – поинтересовался брат Анри.
– Стойте, именем короля! – сказал рыцарь. – Если вы не знаете меня в лицо, то так и быть, я скажу вам свое имя.
Рыцарь в королевских цветах сделал паузу.
– Чего они все от нас хотят? – проворчал за спиной Робера брат Готье. – Эта поездка перестает мне нравиться!
– Меня зовут Кадок, – перед тамплиерами оказался никто иной, как один из могущественнейших людей французского королевства, доверенное лицо Филиппа Завоевателя, глава его наемников.
– Матерь Божья! – прошептал кто-то из оруженосцев.
– По вашим вытянувшимся лицам вижу, что вы слышали обо мне, – холодно сказал Кадок. – Тем лучше. Мой приказ в том, чтобы остановить ваш отряд и препроводить всех найденных в нем братьев-рыцарей, не причиняя им вреда, в Париж. Будьте уверены, я его выполню.
– Известно ли тебе, сеньор Кадок, – сказал брат Анри с легким налетом презрения в голосе, – что Орден Храма неподсуден королю Филиппу? Что ни один чиновник не может арестовать даже человека Храма [218] или брата-ремесленника? Не так ли?
– Я лишь уста самого короля! Вы ведь на землях его величества? И должны исполнять его волю!
– Мирские рыцари служат царю земному, рыцари Ордена – Царю Небесному, – не растерялся брат Анри. – Если король Филипп недоволен Орденом, и считает, что мы нарушили кутюмы [219] его королевства, то он может обратиться в командорство в Париже и выразить свое недовольство магистру во Франции. Если этого мало, то я знаю, что Пон де Риго сейчас в королевстве. Почему бы ни обратиться к нему?
218
крестьяне, находившиеся в зависимости от Ордена, именовались "людьми Храма"
219
законы