Чашка кофе по-турецки

Александр Шамес

Чашка кофе по-турецки

Никогда вопросов глупых

Сам себе не задавай,

А не то еще глупее

Ты найдешь на них ответ.

Григорий Остер

"Вредные советы"

Они любят стриптиз?

Они получат стриптиз!

"Наутилус-Помпилиус"

"Князь Тишины"

От Автора

Все события, описанные в этой новелле, никогда и нигде не происходили. Вернее - почти не происходили. Или - не происходили почти. Это - как Уважаемому Читателю будет угодно. Если Ваш внимательный глаз обнаружит некоторое сходство главных героев с реальными, быть может, хорошо Вам знакомыми людьми - не удивляйтесь. Так оно и есть. Но не напрягайте свою память попусту. Взгляните на фотографию в своем портмоне, подойдите к зеркалу...

– Ну вот, приехали... Картина художника

Репина "Не ждали"! Не ждали? Не надо кокетничать хотя бы перед самим собой! Я сделал это вполне осознанно и результат был также вполне предсказуем. Все до омерзения логично и ясно. Остался лишь один маленький вопрос, крохотный такой вопросик: "Что же мне теперь со всем этим делать?" Сделать вид, что ничего не произошло и продолжать жить как раньше?.. Нет, совершенно невозможно! Мне и до того было совсем не просто. М-м-м-да, не просто. Не. Просто. Жить. С...

Я добивался Ее лет десять. Рассказать кому-то - не поверят. И что еще невероятнее всего - добился! Позвала, ведь сама позвала! (В трудную минуту? От скуки? "...Для развлеченья и веселья...", - как пел когда-то кумир наших Сашка Градский? А может, ее обуял острый приступ снисходительной влюбленности? Кто ж Ее знает?! Ведь это - Она!) Милостиво указала на подобающее мне место подле себя. Дозволила прикоснуться, нет, более того - припасть... Вот тут-то я и размяк! Не простак, вроде, но ведь так хотелось поверить!.. Закрыл глаза на все Ее предыдущие художества. Вернее, убедил себя в том, что уже можно закрыть глаза. Приказал себе, хотя уже тогда знал достаточно. Самообман, самовнушение, что угодно, но - всерьез поверил: с этой минуты все будет по-другому. И я уже - другой. И Она - другая. Новые люди - Ева и Адам, решившие на ....дцатом году жизни наконец обустроить свой маленький приусадебный Эдем. Счастливые... Глупец, разве мыслимо это - без насилия изменить саму Природу? Попробуй-ка, уговори птицу не летать! Только подрезав крылья, можно добиться требуемого воспитательного эффекта. Вот так и с нами - возможно ли убедить меня отказаться от этой жуткой смеси единственной, первой (и последней!) любви с постоянной, саднящей как открытая рана, ревностью? А Ее - от... М-м-м.... Какая боль!.. Зачем же я все-таки это сделал? Проклятый ревнивый дурак! Впрочем, поздно. Все уже поздно. Даже проклинать себя. Я прекрасно понимаю, что есть только один выход. Но еще боюсь, даже мысленно, произнести - какой. Да, только...

Он поднялся, вернее, словно подброшенный катапультой, выскочил из уютных объятий мягкого кресла и заторможено огляделся. Привычная обстановка: софа, книжные полки, столик, телевизор, кресло... Мягкое, уютное кресло взывало к покою и умиротворению. Но Он был уже неподвластен гипнозу обыденности вещей. Он перешагнул порог, разделявший прежнюю жизнь, до краев заполненную планами, проблемами, желаниями и привычками, от жизни будущей, в которой оставалось только одно - финальная сцена. В эти мгновения проклятое кресло не ассоциировалось с привычным атрибутом мирной жизни. Он смотрел на велюровые подушки, а видел... Электрический стул! Место казни, аутодафе. Место своей смерти. С того момента, как он собственной рукой запустил самоубийственный ритуал, прошло не более получаса. Да, экзекуция продолжалась совсем недолго, но муки приговоренного были ужасны. Теперь предстояло поставить последнюю точку в сценарии того странного, тянущегося десятилетия спектакля - казнить Ее и уйти вместе с ней... Куда? Он всегда полагал себя материалистом, а потому имел все основания быть уверенным - в Никуда. Иначе... Иначе и там, куда уходят, все с фатальной неизбежностью повторится опять...

Она тихо посапывала, привычно раскинувшись на своей широкой софе. Локоны роскошных каштановых волос живописно разметались по подушке. Совершенный овал спокойного лица вполне мог бы принадлежать уснувшему ангелу. Полурасстегнутая мужская рубашка (Она так любит надевать на себя вместо ночнушки мужские рубашки! А эта-то чья? На мою не похожа...) обнажила чуть тяжеловатую, прекрасной классической формы грудь молодой женщины-матери. Твердый, слегка коричневатый сосок манил немедленно, вот прямо сейчас, прикоснуться к нему кончиками пальцев, языка и ощутить жаркую волну той самой дрожи, которая всегда охватывала Ее в моменты, когда Она была готова принимать ласку...

– Ну, нет, с-с-сука! Больше так дешево ты меня не купишь! После всего мне безразличны, нет, более того - отвратительны твои пушисто-розовые прелести!.. Впрочем - вру. Опять сам себе вру! Да я с радостью припал бы губами к этому удивительному чуду и забыл обо всем, если... Но в воспаленном мозгу с настойчивостью предсонного комара все звучит, звенит, резонирует громовыми раскатами Ее милый, с легкой хрипотцой, голос - жуткие слова, которые Она изрекала с детской непосредственностью пьяного вдрабадан человека всего менее часа тому...

Справедливости ради следует сказать, что Она не была пьяна. Она вообще потребляла спиртное только в мизерных дозах за компанию, и уж тем более невозможно было напоить Ее до такого состояния, чтобы Она начала говорить правду о себе. Он всегда поражался тому, как, порой жестоко, строго и логично умела Она регулировать взаимоотношения с самыми разными людьми. Все было под контролем - деньги и карьера, семья и дружба, встречи и расставания, нежности и печали. Сначала на уровне интуитивных ощущений, а далее - сопоставляя и анализируя, Он осознал, что ему причитается лишь небольшая, строго определенная доля Ее. И, естественно, Его начал мучить сакраментальный вопрос: кому же достается все остальное?

Болезненно обнаженными нервными окончаниями прирожденного ревнивца Он подмечал штришки, случайно выпадавшие из-под контроля Ее могучей воли. Пятнадцатиминутное опоздание (Я же Женщина, дорогой!) Едва заметный след на бедре (Ой, наверное, ударилась где-то?) Странный, не ко времени, телефонный звонок с тягостным молчание в трубке (С работы, милый мой, дежурство, ты же знаешь.) Насмешливые заспинные перемигивания приятелей на товарищеской вечеринке (Да не обращай ты внимания на эти дебильные шутки!) Прогрессирующее нежелание заниматься любовью столь же активно и весело, как это было в самом начале их совместного пути (Что-то я стала сильно уставать на работе, дай отдохнуть, потерпи до завтра, ладно?) Мелочи? Шаловливая память вела скрупулезный учет этих мелочей. Неопределенность накапливалась, усиливалось тягостное ощущение беды и безумное желание действия. (Есть определенное сходство между психикой полубезумного - а такими являются все паталогические ревнивцы - человека и готовым к взрыву ядерным зарядом. Масса недомолвок и подозрений лавинообразно нарастала и очень скоро переросла критическую, что, в полном соответствии со всеми законами, инициировало взрыв - Он больше не мог терпеть.) Ему немедленно потребовалась определенность. Неважно какая (Идиот!), но - определенность.

В принципе, проверка такого рода подозрений - дело техники. Но в этом случае все не так-то просто. Заниматься слежкой просто глупо. Это гнусно и недостойно взрослого интеллигентного (каким Он себя всегда считал) человека. К тому же, Она - дьявольски наблюдательна и хитра. Заметит хоть что-нибудь устроит скандал. А Ее скандалов (О, тайфун - легкий ветерок по сравнению с этой бурей отрицательных эмоций) Он панически боялся. Попробовать поговорить напрямую? Да Она тебя так отделает, что потом сам же будешь чувствовать себя не только оплеванным, но и виноватым. А, может быть?.. Да, похоже, единственное решение - именно в этом.

– Помню, пару месяцев назад Фред рассказал, что у них в Конторе (именно так молодые сотрудники Управления Внутренней Безопасности ласково именовали свое жутковатое учреждение) при допросах (которые, впрочем, склонные к эвфемизмам коллеги Фреда называли не иначе как беседами) стали применять новый импортный препарат - фолтсамин. По-простому - сверхсовременный вариант пресловутой сыворотки правды. Всего несколько капель гестаповского зелья в вежливо поданном во время беседы стакане воды, глоток - и ты радостно и страстно сообщаешь о своих близких, друзьях и приятелях все, о чем ласковому собеседнику придет в голову тебя спросить. И даже намного более того. Очень удобно. Наука на службе у человечества! Успехи химии и фармакологии существенно облегчили следственную работу по "выявлению идеологически неустойчивых и враждебно настроенных элементов, а также подонков, пытающихся покуситься на стабильность нашего великого Государства" (цитата из выступления шефа Управления перед ограниченным контингентом работающих в нашем Научном Центре активистов). Ни тебе дыбы не надо, ни "испанского сапога". Такие пошлые и наивные приемы как, к примеру, иглы под ногти либо ущемление половых органов дверью, уходят в далекое прошлое. Даже печально известному детектору лжи полиграфу - придется в недалеком будущем занять (достойное) место в секретном музее Истории Управления.