Чашка яда на десерт
Шрифт:
– Фу, какая гадость! – негодовала блондинка. – Лучше поедем домой, дядя Валера купит тебе попугайчика. Или хомячка. Хочешь хомячка, сынок?
– Не хочу хомяка, хочу лягушку из пруда! – капризно повторил отпрыск.
– Ладно, пойдём, – со вздохом согласилась любящая мамаша. – Только после завтрака.
Мальчишка шумно вздохнул, но согласился. Что ж, на этот раз удача от нас не отвернулась. Ребёнку тут понравилось, и чтобы угодить драгоценному крошке, мамаша выловит в нашем пруду всех имеющихся в наличии квакушек.
У следующей парочки гостей иностранными оказались только имена. Обладатели болгарской
– Славное местечко, правда, Милочка? – восторженно пискнула она. – Ягоды будем собирать. Скажите, ягод здесь много? А грибов?
– Много, очень много, – подтвердил подоспевший мне на помощь Кирилл. – Малина, земляника, брусника, черника, голубика, клюква – всё есть. Ну и грибы само собой…
– Даже клюква? – не поверила Ева.
– А как же! Только ещё не сезон. Клюква будет осенью.
– Зачем ты соврал про клюкву? – проворчала я, когда Райновы скрылись в номере. – Нет тут никакой клюквы, да и черники с голубикой тоже отродясь не было.
– Ничего не соврал, – обиделся Кирилл. – Просто немного приукрасил действительность.
Почти одновременно с Райновыми прибыла чета Дубровиных.
– Устал я от этих заграничных вояжей, – доверительно сообщил мне Игорь Петрович Дубровин, солидный сорокапятилетний бизнесмен с хорошо заметным брюшком и слегка наметившейся лысиной на затылке, – Хочется чего-нибудь нашего, кондового, исконно русского. – И, уже обращаясь к жене: – Правда, Настенька? Чуешь, какой тут воздух? Озон в чистом виде!
Супруга бизнесмена Настя, немного полноватая светловолосая молодая женщина с удивительно гладкой кожей и чуть вздёрнутым, задорным носиком, лишь улыбнулась. Её большие тёмно-синие глаза смотрели на меня внимательно и слегка насмешливо.
– Так ваш особнячок, говорите, в середине девятнадцатого века построен? Интересно, очень интересно. И парк тоже старый? Замечательно!
Когда Дубровин, по моим сведениям, занимавшийся то ли продажей леса, то ли изготовлением спичек, вместе с женой удалился осматривать парк, крутившийся рядом Никита радостно захихикал:
– Чего ему там захотелось, Ксюш? Какого ещё кондового? Навоза что ли? Так у Женькиного папаши его на ферме много, навоза-то! Организуем туда экскурсию, пусть понюхает, коли есть такое желание.
– Да нет, Никит, это не навоз, это что-то другое, – задумчиво проговорила я.
Женька – Никиткин дружок, одиннадцатилетний сын соседа-фермера, в хозяйстве которого мы покупаем молоко, сливки, овощи и прочие натуральные продукты для нашей кухни. Племянник умчался, а я осталась во дворе. Интересно, почему всё-таки Райновы приехали сюда, а не на какой-нибудь турецкий курорт. Ну, с Дубровиным и Барбарой всё ясно! Свиридова же не преминула сообщить, что приехала к нам только потому, что её ребёнку по состоянию здоровья врачи не рекомендовали выезжать в другие климатические зоны. Иначе она ни за что на свете не оказалась бы в таком нелепом месте!
Любителем кондовой Руси оказался и последний гость, Николай Ивушкин, простоватый на вид молодой человек с накачанной мускулатурой, больше похожий на секьюрити, чем на удачливого бизнесмена, каким он был на самом деле. Наслушавшись рассказов своего приятеля, Славика Тузикова, о наших подвалах, густо заселённых призраками, Ивушкин решил провести свой отпуск в столь необычном месте. Опять же близко от Москвы, куда ему время от времени нужно отлучаться по делам.
– Не могу оставить работу надолго, – пожаловался он мне. – Так что у вас там, говорите, в подвалах?
В подвалах нашего особняка Кирилл с Никитой устроили аттракцион под названием «подземелье с привидениями».
Фамильные привидения должны стать главной достопримечательностью нашей гостиницы. Придумал их Кирюха, считавший, что в каждом деле должна быть своя изюминка. У нас такой изюминкой стали призраки в количестве три штуки.
– Какие ещё привидения?! – возмутилась я, когда мой приятель впервые заговорил об этой нечисти, – В заброшенных русских усадьбах обитают домовые и упыри, а в призраках есть что-то иностранное.
– Народ, тем более, иностранный, про домовых ничего не знает, – возразил Кирилл. – А пугать людей упырями негуманно. Иное дело маленькое, задумчивое привидение, печально завывающее в подвале или разгуливающее ночами по лестницам. Никакого вреда от него нет, а гостям опять же приятно жить рядом с симпатичным фамильным призраком. Да что там одно жалкое привидение, в нашем домишке будут обитать целых три!
Так что теперь в наших подвалах с удобством устроились три привидения. Первое – молодая дама, двести лет назад утопившаяся в пруду (том самом, который теперь весь зарос и превратился в глубокую лужу, до краев наполненную илом) после того, как узнала, что её супруг убит на войне с турками. И не важно, что дом был построен позже! Дама-призрак, одетая в белое платье, на мгновение появляется в старом мутном зеркале, когда гости проходят под тяжёлыми сводами наших обширных подземелий. Нужно только в нужный момент незаметно нажать на маленькую кнопочку рядом с зеркалом, что в полумраке сделать совсем не трудно. Механизм сработан тремя умельцами: Кириллом, Никитой и моим отцом. Они же вызвали к жизни и остальных призраков нашего дома.
Второе привидение ещё более древнее. Это старик-алхимик (возможно, дедушка той самой дамы). Его кабинет находится сразу за коридорчиком, в котором появляется несчастная белая дама. С таинственным жутковатым скрипом (над механизмом, рождающим этот пугающий звук, мастера трудились почти неделю) дверь открывается, и гости попадают в мрачную комнату. На стене висит старинная гравюра (кстати, настоящая), изображающая смерть с косой. На потемневшем от времени столе стоит человеческий череп, песочные часы, микроскоп и множество больших и маленьких реторт, колб и самых разнообразных склянок с разноцветными растворами. В центре стола – старинный фолиант, раскрытый на странице с какими-то заклинаниями. Настоящий алхимический справочник XV века мне раздобыть не удалось, но один умелец помог изготовить очень похожую подделку. Правда трогать книгу гостям не рекомендуется. От старости, мол, она может рассыпаться. Зато фотографировать – пожалуйста.