Часовой Армагеддона
Шрифт:
И это — Не-Джо?!
Лицо Валентина вытянулось еще больше, когда незнакомец заговорил.
— Туман, как плед, укутал горы, — продекламировал тот, обращаясь к Элуни, — ты их одела серебром, так почему же не найду покоя?
Проклятье, подумал Валентин. Кажется, я его знаю.
— Зачем мне золото, забившее мешки, — продолжал между тем мужчина, помахивая беретом, — зачем мне водопады вин, когда я разлучен с тобою?
Валентин увидел, что зрение раздвоилось. Сквозь уже привычную ночную картину проступила
Тысяча проклятий! Валентин тряхнул головой, сбрасывая колдовское наваждение. Это он и есть!
— Хаям! — простонал Валентин, выходя из-за скалы. — Что ты здесь делаешь?!
Валентин стонал и ругался не зря. Перед ним стоял знаменитый сказитель и менестрель Хаям Ланцони! Валентин трижды встречал этого субъекта в Лигии; ошибки быть не могло. Потрясающие наряды и декламация стихов собственного сочинения в адрес ночного неба входили в непременный репертуар Хаяма. Только что Валентин почувствовал на себе главный талант Ланцони — наводить на слушателя галлюцинации, созвучные исполняемым произведениям. Несколько лет назад Ланцони был столь же популярен среди сказителей, как сейчас Фалер — среди факиров; однако потом он куда-то исчез. Как раз когда в Фарингии зомби появились…
Итак, Не-Джо — менестрель?! Голова у Валентина пошла кругом.
— А? Что?! — Хаям величественно повернулся на голос, едва не свалившись в пропасть. — Ты кто?!
Он выставил перед собой руки, и между ними зажегся слабый свет, осветивший Валентина с ног до головы.
— Фалер! — вскричал Хаям голосом, который никак нельзя было назвать радостным. — О горе тебе! О горе!
Узнал, подумал Валентин. Но почему горе-то? Вино кончилось?
— Приветствую тебя, великий менестрель! — произнес он, сорвал с головы колпак и потряс им перед лицом, звеня бубенцами. — Я счастлив встретить в этой глуши даже тебя, о измождающий речами!
Как бы ни был расстроен Хаям своим загадочным горем, комплимент заставил его приободриться.
— Привет и тебе, Распиливший Сук, — Хаям водрузил берет себе на голову и приосанился. — Поведай, как это было, и я украшу свое сказание новыми подробностями. Партия в кости? Пари? Незаметный тридцать шестой пункт договора?
Валентин только глазами захлопал. О чем это он?!
— Неужели он взял с тебя обещание молчать?! — понизил голос Хаям, опасливо отстраняясь.
— Кто — он?
— Великий Черный, — все так же шепотом произнес Хаям.
Ага, сказал себе Валентин. Кое-что проясняется.
— Какой еще Великий Черный? — возразил он. — Иду по лесу, перевариваю ужин, хлоп, трах — и вот я здесь. Чуть с ума не сошел, ночь, скалы, волки воют!
Хаяма аж перекосило:
— Так ты здесь без Его ведома?!
Валентин пожал плечами:
— Хрен его знает, кто меня сюда выдернул. Почем я знаю, может быть, и он! Только я никому души в кости не проигрывал, и договоров кровью не подписывал.
Хаям стянул с головы берет и принялся ожесточенно утираться.
— Плохо, плохо… — пробормотал он, обращаясь уже не столько к Валентину, сколько разговаривая сам с собой. — Когда он требует службы, это всего на несколько лет… и служба не так тяжела, как кажется поначалу… Но сюда нельзя попасть по собственному желанию… Боюсь, что я уже никогда не увижу, как ты пилишь сук…
Валентин пожал плечами с деланной беспечностью:
— Подумаешь! Раз он берет на службу, отчего и мне не устроиться на какое-нибудь теплое место? Чем я не придворный факир?
— Великому Черному не нужны добровольцы, — печально возразил Хаям. — Так, как ты, сюда попадают либо его слуги, либо его враги.
Валентин почесал в затылке. Ну и влип, подумал он.
— И что здесь делают с врагами? — уточнил он на всякий случай.
Хаям только рукой махнул:
— Да мне-то откуда знать?! Враги здесь еще ни разу не появлялись. Это же тайный замок… — Он сокрушенно покачал головой. — Наверное, я должен взять тебя в плен…
— Да? — усмехнулся Валентин. — Как ты себе это представляешь?
Хаям приоткрыл рот, осененный внезапной идеей.
— Представляю так, что ты будешь сопротивляться, — сказал он и неожиданно заулыбался. — Да ладно тебе, Фалер! Я до сблеву рад тебя видеть! Предвечные предки! Подумать только: я выхожу повыть на Элуни, весь в тоске и печали, и кого же я вижу перед собой, в тайном замке, в горах, где на сотни лиг вокруг нет ни одной живой души?!
— Кого?
— Собутыльника! — взревел Хаям, хлопая в ладоши и потирая руки. — Неужели кто-то из Избранных сжалился надо мной и послал тебя в награду за мои праведные труды?
— Все может быть, — ответил Валентин, обрадованный таким поворотом дела. — Ну так пойдем выпьем?
Хаям неожиданно смолк, уставившись на Валентина в глубокой задумчивости. На него это было очень похоже — не раз и не два за вечер он мог вот так точно замереть на несколько минут, а потом тряхнуть головой и налить еще вина. Так, по словам самого Хаяма, его посещало вдохновенье.
— Нет, — сказал Хаям, подводя итог своим размышлениям, — скорее всего, нет. Привет тебе, ангел смерти, привет, похититель душ, но горе тебе, незнакомец! Пошли, поищем, осталась ли в юдоли скорби хоть капля солнечного света…
С этими загадочными даже для Валентина словами он простер руку в сторону распахнутого входа. Пожав плечами, Валентин вошел под высокие каменные своды. Хаям шел следом, довольно похлопывая себя по животу.
Вот мы и внутри, подумал Валентин, а ты боялся. Ну-ка, где здесь северо-северо-запад?