Частная практика. Начало
Шрифт:
– Сказка!
– воскликнули все трое наблюдателей одновременно.
– Э-э, - протянула Оленька, - слегка перестаралась...
– Господи!
– раздалось из дверей в кухню, - Лесная царица!
Все обернулись и посмотрели на Ирину Михайловну, которая, что-то шептала и мелко крестилась.
– Фейка, идём спать, - Оленька позвала свою преображённую и оттого немного пришибленную от всеобщего внимания зверюгу.
– Вот увидит тебя Булька, все локотки от зависти поискусает!
– девчонка с кошкой, рысью поскакали на второй этаж.
– Баба Ира - отомри!
– крикнула Оленька напоследок. Домработница встрепенулась
Лишь через полчаса, когда все успокоились, привели себя в более-менее адекватное состояние, Мелинда унесла обратно рисунки и чертежи, а домработница по новой накрыла к чаю, когда Ирину Михайловну, практически насильно усадили со всеми за стол - мотивируя тем, что семейная тайна раскрыта и теперь она для них, практически родной человек - наступила минутная пауза. Все почему-то одномоментно потянулись к чашкам. Через пять минут атмосфера за столом, потихоньку стала разряжаться.
– Баб, Ир, - Мелинда по примеру кузины, не стала заморачиваться с этикетом, - ты не сиди, а вареньица накладывай. Вкусное-то, вареньице твоё. Не успеешь оглянуться, как мы здесь всё подметём.
– Да и наздоровье, - пожала плечами домработница.
– Если нравится, ещё наварю. Я если честно, дети, есть совсем не хочу. Всё никак от Оленькиного чуда отойти не могу.
– Да-а, - протянул Викентий Петрович, - чудо, так уж чудо. Удивила дочка. А я правду говоря, не верил. До последнего не верил! Всё думал, что за цирк вы тут устраиваете? С какой целью? Вот вроде бы всё логично. И бизнес-план и чертежи и страшные истины о гостайнах и "разумниках", сжиженный магический концентрат, но червячок сомнений, точит и точит. А как сам увидел, так и дар речи потерял.
– И с чего бы нам с Олькой тебя разыгрывать?
– удивилась Мелинда.
– Ну теперь хоть, веришь?
– Да куда уж тут деваться?
– А кто эта, Булька? Оленька её упомянула, - поинтересовалась Виктория Андреевна.
– Не, баб Ир. Ну я так больше немогу!
– возопила Мелинда, - Что же это такое делается-то! А? Я кто в этом доме? Попугай или трещётка?
– Успокойся, егоза!
– усмехнулась Ирина Михайловна. "Ну раз я бабушка, то и отношение к вам соответствующее".
– Ну, как-так успокойся?
– "егоза" - которая на самом деле была раза в три если не больше, старше бабушки, просто выглядела не старше 20-ти лет - в бессилии заламывала руки, - Ты помнишь когда я впервые завела разговор об Олькином окружении?
– Помню. Это было аккурат на пробный день в школе.
– Ну? И? Сколько раз я обращала внимание этих двух, поцоватых, на сие обстоятельство?
– Мэл!
– не выдержал Викентий Петрович, - Прекращай выражаться этим...этими, - он сделал неопределённое движение рукой, - этими языческими финтифлюшками!
– Финтифлюшками? Между прочим, на этих языческих финтифлюшках, как ты говоришь, ещё ваш Иисус ругался! Где-нибудь в Назарете или этой, как её? Галилее! Вот!
– Иисус не мог ругаться на идиш, - с улыбкой сказала Ирина Михайловна, - он если и ругался, то на иврите или арамейском.
– Да, откуда я там знаю, - отмахнулась Мелинда, - Он же у вас бог. А бог может ругаться где хочет, когда хочет, на кого хочет и вообще на чём свет стоит! А языки значения не имеют! Им хоть на арамейском, хоть на корейском - в одно ухо влетело из другого вылетело! Они в разговоре, если и обратят на что-нибудь внимание, так это на упоминание о вздутой селезёнке или о какой-нибудь гипертрофии правого желудочка!
– Мэл, - жалобно взмолилась Виктория, - прошу тебя успокойся и толком объясни, о чём вообще идёт речь. У меня от твоих криков разболелась голова. Я уже ничего не соображаю.
– Да, Мелинда, - поддержал супругу Викентий Петрович, - чего ты, собственно паникуешь?
– Я паникую?!
– Мелинда вскочила со стула, постояла... и села обратно, - Ну, да. Я паникую. И на то есть причина.
– Ну вот толком и объясни нам. Спокойно и доходчиво...по возможности.
– Я три месяца пытаюсь обратить ваше внимание на Оленькино окружение. А именно на её одноклассниц. Вы хоть поинтересовались фамилиями её подруг?
– Ну-у, Оленька постоянно упоминает о них в разговорах...Вавка, Булька, Белка...так это же школьницы. Дети. Мы в школе, да и в институте, тоже друг дружке прозвища давали. Что в этом плохого?
– В этом нет ничего плохого, - согласилась Мэл, - я хочу обратить внимание на их фамилии.
– И, что подозрительного в фамилиях Оленькиных подруг?
– усмехнулся Вик.
– Ну, допустим начнём с той же Вавки.
– Допустим.
– Вик, твой сарказм неуместен. И сейчас я тебе это докажу! Итак, Вавка, а если точнее - Варвара Николаевна, княжна Алтуфьева. Младшая дочь в семье князей Алтуфьевых. Металлургия, тяжёлое машиностроение, никелевая руда, аллюминий. Отец, Николай Евгеньевич Алтуфьев. Светлейший князь, племянник товарища военного министра Алексея Борисовича Алтуфьева. Дворец в Петербурге, дворец в Москве, особняк в Екатеринбурге, обширное поместье в Вятской, Самарской, Саратовской губерниях. Особняк на лазурном берегу Ниццы...и прочая и прочая...Вопрос: что делает дочь питерского магната в задрипанной вятской школе магии? Ей в столице негде было учиться? Или на худой конец в Москве? Она же сильная воздушница. И по словам Ольки - совсем не дура!
– А, что Оленька говорит?
– спросила Ирина Михайловна.
– Говорит, что девочка приехала на пару лет пожить у бабушки в имении. Маменька с папенькой послали мол. Тут мол воздух чище и дышится легче. Это воздушнице-то! Дышится легче! А почему приехала сейчас? Не через год? Не через два?
– Да, - почесал попростецки затылок, папенька, - Странно...
– Дальше, - продолжила Мелинда. Белка или Стаська. Изабелла Сергеевна княжна Асташева, младшая дочь Сергея Ивановича князя Асташева. Товарища, или как сейчас говорят заместителя председателя комитета по оборонной промышленности. Генерала - полковника. Мага огня в ранге коллежского советника. Про дворцы и виллы и так понятно. Есть имение в вятской губернии. Белочке тоже вдруг захотелось учиться именно в этой школе и пожить у бабушки с дедушкой.
– Хм, - только и сказала маменька.
– Ещё? Пожалуйста! Кубышка или Заначка, ха, а девчонки дают довольно меткие прозвища своим подружкам. Софья Михайловна графиня Боборыкина.
– Кто? Боборыкина? Из тех самых?
– изумился Викентий Петрович.
– Представь себе. Из тех самых. Сиятельный граф, Михаил Платонович Боборыкин. Председатель совета директоров Центрального банка Российской Империи. Магический ранг, статский советник. Вода. По случаю завалялось небольшое поместье в Вятке. А? Как тебе? Ни в Питере ни в Москве, для бедной Софьюшки места не нашлось!