Частный детектив. Выпуск 2
Шрифт:
Коридор был пуст. Микки приостановился, держа Уилла и Даля на мушке, а я взял ключ, сунул его в дверь снаружи, повернул в замке, вынул и положил в карман.
Мы спустились вниз.
Машина Микки стояла за углом. Сев в нее, мы переложили добычу из его карманов в мои. Доехали до агентства; Микки вылез, а я свернул и направился к дому Мэйна.
Миссис Мэйн было лет двадцать пять. Это была высокая молодая женщина с темными вьющимися волосами, серо–голубыми, окруженными густыми ресницами глазами и круглым лицом. Полноватая фигура от шеи до ног облачена в черное.
Она изучила мою
— Это та комната? — спросил я.
— Да. — У нее был приятный хрипловатый голос.
Я подошел к окну, бросил взгляд на крышу магазина, на узкую улочку…
— Миссис Мэйн, — тут я понизил голос, стараясь этим сгладить остроту того, что собирался сказать, — когда вы увидели, что ваш муж мертв, вы выбросили револьвер в окно. Потом вы прицепили платок к бумажнику и тоже выбросили. Бумажник был легче револьвера, поэтому не соскользнул с крыши. Зачем вы прицепили платок к бумажнику?
Она потеряла сознание.
Я подхватил ее, не дав упасть, отнес на диван, отыскал одеколон и нюхательную соль.
— Вы знаете, чей это платок? — спросил я, когда она пришла в себя.
Миссис Мэйн покачала головой.
— Тогда зачем все это?
— Платок был у него в кармане. Полиция стала бы о нем спрашивать. А я не хотела никаких вопросов.
— Для чего вы рассказывали сказки о нападении?
Она не ответила.
— Страховка? — подсказал я.
Она тряхнула головой и крикнула:
— Да! Он промотал все деньги — свои и мои! А потом… Потом такое натворил! Он…
Я прервал этот поток обвинений:
— Надеюсь, он оставил какое–то письмо, какое–то доказательство… — Я имел в виду доказательство того, что это не она его убила.
— Да. — Ее пальцы скребли черную ткань платья на груди.
— Что ж, — сказал я, вставая, — завтра утром вам следует отнести письмо вашему адвокату и рассказать ему все.
Она не ответила.
Я пробормотал что–то успокаивающее и вышел.
…Уже наступала ночь, когда я позвонил в дверь дома Ганжена. Бледная горничная сообщила, что мистер Ганжен дома, и повела меня наверх.
Роз Рубери как раз спускалась вниз. Она задержалась на лестничной площадке, чтобы пропустить нас. Я остановился перед ней, а моя провожатая пошла в библиотеку.
— Игра кончена, Роз, — сказал я. — Даю десять минут на то, чтобы ты смылась А не хочешь, так придется познакомиться с тюрьмой изнутри.
— Неужели?
— Операция не удалась — Я вынул из кармана пачку денег, добытых в отеле “Марс”. — Вот, только что навестил Бена—Кашлюна и Банки.
Это ее убедило. Она повернулась и помчалась наверх.
Бруно Ганжен подошел к открытой двери библиотеки и застыл, бросая удивленные взгляды то на меня, то на Роз, которая уже взлетала на четвертый этаж. Вопрос вертелся у него на языке, но я опередил его.
— Дело сделано, — объявил я.
— Браво! — воскликнул он, заводя меня в библиотеку. — Слышишь, моя любимая? Дело сделано!
Его любимая, сидевшая, как и в тот вечер, за столом, улыбнулась и пробормотала: “Вот как”. Голос и улыбка были одинаково равнодушными.
Я подошел к столу и опорожнил
— Девятнадцать тысяч сто двадцать шесть долларов семьдесят центов, включая марки, — доложил я Ганжену. — Не хватает восьмисот семидесяти трех долларов тридцати центов.
— Ах! — Бруно Ганжен дрожащей розовой рукой гладил свою черную бородку, впиваясь в меня взглядом. — Где вы нашли? Умоляю, садитесь и расскажите все–все! Мы умираем от любопытства, правда, моя дорогая?
Его дорогая зевнула:
— Вот как…
— Ну, мне нечего вам рассказать, — заявил я. — Чтобы отыскать деньги, мне пришлось пойти на компромисс и дать слово молчать. Мэйна ограбили в воскресенье после полудня. Так уж вышло, что преступников задержать нельзя. Один человек может опознать их, но он отказывается дать показания.
— Но кто убил Джеффри? — Ганжен ухватил меня за лацкан. — Кто его убил?
— Это было самоубийство. Он покончил с собой в отчаянии, потому что его ограбили, а объясниться по поводу этого он не мог.
Перевод Г. РИКМАНА
СМЕРТЬ КИТАЯНОК
Когда я вошел по вызову Старика в его кабинет, на стуле неподвижно и неестественно прямо сидела длинная девица лет двадцати четырех — широкоплечая, с плоской грудью. Ее восточное происхождение выдавала лишь чернота коротко подстриженных волос и желтоватая кожа напудренного лица. От низких каблуков темных туфель до верха ничем не украшенной меховой шапочки это была современная американка китайского происхождения.
Я знал, кто она, еще до того, как Старик представил меня. Все газеты Сан—Франциско занимались делами этой мисс уже несколько дней. Шанг Фанг, ее отец, в свое время дал деру из Китая, прихватив кое–какое золотишко — по всей вероятности, плод многолетнего злоупотребления властью в провинции — и поселился в графстве Сан—Матео, где на берегу Тихого океана отгрохал себе особняк — настоящий дворец, по мнению прессы. Там он жил, там и отдал Богу душу — и то и другое так, как подобает китайскому сановнику и миллионеру.
Что касается дочери, то эта молодая особа была маленькой китаяночкой, десятилетней Ай—Хо, когда отец привез ее в Калифорнию. Имя Ай—Хо, в переводе — Водяная Лилия, претерпело естественную в Америке метаморфозу и превратилось в Лилиан. Как Лилиан Шан она училась в одном из университетов Восточного Побережья и приобрела пару научных степеней.
После смерти отца Лилиан жила с четырьмя слугами–китайцами в доме над океаном — там и написала свою первую книгу. Теперь писала вторую. Чтобы выйти из тупика, в который зашла работа, понадобилась одна старая рукопись, находившаяся в Библиотеке Арсенала в Париже. Лилиан упаковала чемоданы и в обществе китаянки по имени Ванг Мей подалась в Нью—Йорк. Остальной прислуге поручила заботу о доме. Где–то между Чикаго и Нью—Йорком ей стукнула в голову идея, как решить проблему, из–за которой разгорелся весь этот сыр–бор. Не задержавшись в Нью—Йорке даже на одну ночь для отдыха, Шан понеслась обратно в Сан—Франциско. С пристани парома стала звонить своему шоферу. Никакого ответа. Вместе с Ванг Мей добралась домой на такси. Позвонила в дверь. Безрезультатно.