Часы с кукушкой
Шрифт:
— Как хотите! Я ведь только советую. Если стащут, нигде не найдете. Четыре пятерки.
— Возьмите двадцатку, но учтите, что больше денег у меня с собой нет.
— Ладно! На сегодня хватит! Привет!
— Привет! Подумать только, как расплодилось воровство! Жулик на жулике сидит и жуликом погоняет.
— Но, но! Полегче! Не покупали бы краденого, не было бы и жулья!..
Черт
Однажды ночью явился ко мне черт. Я ожидал этого визита давно, так как был широко известен своею
«Сейчас сатана начнет меня искушать», — подумал я с беспокойством.
Но черт уселся поудобней на стуле, заложил копыто на копыто и, позевывая, смотрел на меня с полным безразличием.
Наступило долгое молчание.
— Ты, наверно, хочешь, чтобы я впутался в какую-нибудь хозяйственную аферу? — спросил я, не выдержав.
— Хочешь, впутывайся, не хочешь, не впутывайся, — ответил черт, спокойно выколупывая серу из-под ногтей.
«Что за дьявольскую шутку он приготовил?» — подумал я.
Черт не проявлял ко мне никакого интереса.
— Я должен что-нибудь украсть? — спросил я.
— Твое дело, — бросил он коротко.
— Наверно, ты бы хотел, чтобы я спился? — не унимался я.
— Спивайся, если хочешь, — сказал черт. — Отговаривать не стану.
— Понимаю! — догадался я. — Ты хочешь толкнуть меня на распутство. Полутьма, упоительная музыка, безумства…
— Э-э-э! Какие там безумства! — с отвращением отмахнулся черт. — Скука!
— Скука? — удивился я. — По-моему, очень даже приятно!
— Извините, кто кого здесь искушает? — запротестовал черт.
— Действительно, — согласился я. — Ведь это ты должен меня искусить, чтобы я согрешил.
— Что касается меня, то я не очень в этом заинтересован, — сказал черт. — Хочешь грешить, греши, а не хочешь, не греши. Меня это не касается.
— Что за черт! — закричал я, взбешенный. — Что с тобой происходит? Почему тебя ничего не касается?
— Изменилась система оплаты. Раньше мне платили с души, а теперь перевели на твердую ставку, — сказал черт и сплюнул смолой.
— Фью-ю-ю!.. — Я даже свистнул, услышав эту новость, и почувствовал, что возможность быть искушенным уплывает у меня из-под носа.
— Отметь командировку, — попросил черт, протягивая мне удостоверение, на обороте которого было отпечатано: «Прибыл», «Выбыл», а также: «Подпись искушенного».
Я подписался, черт спрятал бумажку в карман куцего фрака и помахал мне рукой.
— Привет! Исчезаю!
— Однако ведь петухи еще не пропели, — запротестовал я.
В ответ я не услышал сатанинского смеха. Черт удостоил меня лишь жалкой улыбкой и исчез.
На месте, где он только что сидел, не пахло ни смолой, ни даже серой.
«Внимание, съемка!»
— Внимание, начинаем съемку! Прошу всех приготовиться! Насыпьте, пожалуйста, побольше песку и небрежно бросьте пляжный зонтик. Внимание!.. Какого дьявола там, слева, еще поблескивает снег? И уберите снежную бабу на заднем плане. Мы снимаем пляж, а не Арктику. Прошу сбить сосульки с деревьев и побыстрее развесить на ветках листья! Внимание! Прожекторы — на зонты! Начали! Стоп! На крыше спасательной вышки еще остался снег. Побыстрее сбросьте его лопатами! Актеры, на передний план! Прошу улечься для загорания! Не под одеяла, а на одеяла! Внимание! Начали!.. Стоп! Артист на втором плане, я к вам обращаюсь! Зачем у вас ушанка под сомбреро? Снимите немедленно. Это же пляж, а не сумасшедший дом! Внимание! Начали! Снимаем наездом на первого загорающего. Нет, мы понапрасну тратим время и пленку! Зачем вы дышите на руки? У нас по сценарию знойный июль! Товарищи милиционеры! Сколько раз я просил вас осадить этих зевак в тулупах?! Внимание! Начали! Стоп! Почему вы трясетесь? Прошу лежать спокойно! Никакой дрожи! Начали! Наезд на первого загорающего. Девушка, побрызгайте водой из резиновой шапочки на вашего соседа! Обрызганный при этом весело смеется. Попрошу веселее! Энергичнее брызгайте, иначе вода может замерзнуть. Стоп! Молодой человек, вы не имеете права синеть, у нас фильм цветной! Гример! Побольше румян ему на щеки! Пока сделаем перерыв! Можете укрыться пледами. Актер на втором плане, почему вы не укрываетесь? Что? Свело пальцы? Немедленно разотрите их снегом. Да не песком, а снегом. Так, продолжаем съемку!.. Эй, там, на берегу! Оттолкните багром льдину. Подальше! будем снимать панорамой. Как там дела с замерзшим? Готов? Оттащите его из кадра. Внимание, начали! Снимаем наездом! Песок, спины, проруби… Тьфу! Убрать проруби или я сойду с ума! Начали! Через песок, через спины, колени панорамируем на воду! Стоп! Придется переждать, пока проплывет ледокол… Внимание! Актеры, в кадр! Начали! Панорамируем по воде! Эй, вы, там, справа! Не притопывайте ногами, вам говорят! Это пляж, а не танцплощадка… Входите в воду… глубже. Глубже, без нежностей… Стоп! Так мы никогда не снимем этого фильма. Смахните иней с сомбреро! Хотя можете оставить, все равно метель поднимается. Конец съемки. Ну и климат, холера его возьми…
В очереди
Я приметил его в очереди к горной канатной дороге. Он никого не отталкивал локтями, не врезался в толпу, чтобы пробраться вперед, не создавал толчею, как другие, он стоял спокойно, вежливо отстраняясь и пропуская вперед каждого, кто к этому стремился.
— Пожалуйста, будьте любезны, — мягко говорил он, указывая место перед собой.
Присматриваясь к нему около часа, я обнаружил, что он не продвинулся ни на миллиметр, в то время как я был уже на три сантиметра ближе к цели.
— Вы не продвигаетесь вперед, — заметил я.
— Увы, не продвигаюсь, — признался он.
— Но почему? — спросил я, заинтригованный столь неожиданной позицией.
— А зачем мне продвигаться? — сказал он. — Это абсолютно бессмысленно. Вчера, например, мне удалось с огромным трудом подняться на вершину. Какой это дало эффект?
— Вот именно, какой? — заинтересовался я.
— Я стоял в очереди к вагону канатной дороги. Наконец дождался. Когда я поднялся на вершину горы, я вынужден был стать в очередь за лежаком. Когда я получил лежак, было уже двенадцать часов дня. Я не стал лежак раскладывать, так как нужно было встать в очередь, чтобы его сдать. В этой очереди мне пришлось уже основательно поработать локтями, потому что образовалась длиннющая очередь к канатной дороге, — все торопились спуститься вниз. Пока я сдал лежак, пока дошла моя очередь к канатной дороге и я спустился вниз, оказалось, что я опоздал в санаторий к обеду, и мне пришлось на пустой желудок дожидаться ужина.
— Гм… а ведь и вправду, — пробормотал я, беспокойно оглянувшись.
— Зачем же мне толкаться? — продолжал он. — Я пропущу вперед всех желающих и на канатную дорогу не попаду. Таким образом, я не поднимусь на вершину, пощажу собственные нервы и сэкономлю деньги на билет и прокат лежака.
— Однако, — воскликнул я, — с таким же успехом вы могли бы остаться дома, в санатории, и вообще не стоять ни в одной очереди. Разве не так?
— Не следует преувеличивать, — усмехнулся он. — Можно стремиться улучшать жизнь, но чтобы уж так, совсем без очередей… Вы отрываетесь от жизни.
— О нет! — запротестовал я. — Вы же видите, я стою в очереди…
Для пользы общества
— Здравствуйте! Сколько стоит пол-литра водки?
— Шестьдесят семь злотых. Очищенная отборная.
— Для меня это дорого. Не куплю. Могу обойтись без алкоголя.
— Вы можете обойтись, но есть такие, которые не могут. Алкоголизм — важнейшая проблема современности. Поэтому к стоимости каждой пол-литровой бутылки мы добавляем один злотый в фонд борьбы с алкоголизмом.