Чай всегда в четыре
Шрифт:
Дедушка Иззи сказал:
– Надя, может, останешься? Тебе же всегда нравилось смотреть, как выкапывают кладку. Итан тоже идёт. – Он глянул на Итана вопросительно, предлагая ему подтвердить приглашение. Итан слегка кивнул. – Будет как в старые добрые времена, – добавил дедушка.
Как дедушке Иззи вообще могло прийти в голову, что хоть что-то будет как в старые добрые времена? В старые добрые времена, которые были, прямо скажем, не так уж давно, я бы с удовольствием – даже с огромной радостью – выкапывала
– Когда? – спросила я.
– После заката, как обычно, – ответил дедушка удивлённо, потому что он прекрасно знал, что я прекрасно знаю.
– Очень жаль, – сказала я. – Но папа заедет за мной до ужина, и он очень огорчится, если я не буду ужинать с ним.
Дедушка сказал, что он сейчас позвонит папе на работу и попросит его пойти с нами, чтобы он тоже мог посмотреть. И не успела я сказать правду – что я просто не хочу, – как он уже позвонил папе и они обо всём договорились. Я разозлилась, но про себя.
После обеда мы вчетвером пошли в бассейн. Джинджер мне пришлось оставить в квартире, потому что в бассейн с собаками нельзя. Купальник я к дедушке не захватила, так что мне пришлось сидеть на лавочке, пока они все плавали. Маргарет сказала, ей ужасно жаль, что у неё нет купальника, который она могла бы мне одолжить.
– Мои тебе, боюсь, не подойдут. – Думаю, она пыталась пошутить, потому что сказала она это с улыбкой.
Не знаю, кому вообще могли бы подойти купальники Маргарет, кроме неё самой. Фигура у неё из тех, какие в каталогах называют «зрелыми», но она, похоже, совершенно этого не замечает, как и россыпи крошечных голубых венок на бёдрах внутри и снаружи. Бабуля Фрида не была зафтиг, но ей хватало хорошего вкуса носить стильный «купальник-платье» – цельный и с юбочкой. Разумеется, бабулин купальник никогда не бывал в воде, а Маргарет в своём проплыла по дорожке туда-сюда сорок два раза.
Итан учился нырять, а дедушка его тренировал. Потом они подошли и сели рядом со мной. Мне хотелось узнать, был ли приезд Итана запланирован заранее, задолго до того, как мне о нём сообщили. И я спросила, была ли у него пересадка в Атланте. Он ответил, что да. Тогда я сказала:
– На моём рейсе из Атланты было семь несопровождаемых несовершеннолетних.
Он улыбнулся.
– На моём – только пять. Наверно, я летел немножко позже, чем большинство.
– А билет тебе заранее покупали? – спросила я.
– Да, – ответил он. – А что?
– Просто любопытно, – сказала я. Я не стала объяснять, что именно мне любопытно. И добавила: – Когда летишь с домашним животным, нужно всё планировать заблаговременно. Я очень волновалась за Джинджер, это было самое плохое в моём полёте. Ей пришлось лететь в багажном отделении. Нам посоветовали дать ей транквилизатор и поместить в переноску. Джинджер никогда раньше не давали успокоительное, и она потом целую неделю ходила сонная. Только сейчас стала похожа на себя нормальную. Я ей пообещала, что больше не буду так делать.
– А как же ты повезёшь её обратно?
– Я с ней поговорю. Попрошу вести себя тихо, чтобы не пришлось давать ей транквилизатор.
– Может, ты просто дала слишком большую дозу?
– Может. Но я не хочу экспериментировать. Она прекрасно перенесёт полёт. Джинджер – гениальная собака.
– Я читал про интеллект животных. Самая умная порода собак – бордер-колли.
– Джинджер не вошла бы в список пород. Она – помесь. Как я.
– А ты какая помесь?
– Еврейско-протестантская, – сказала я.
– Это хорошо, – сказал он. – Это как с сортами кукурузы. Гибридные сорта лучше всех. Есть такое понятие – гибридная сила.
Я решила, что это комплимент, но благодарить не стала.
– А ты тоже гибрид? – спросила я.
– Вот уж нет. Если в моей семье и есть намёк на гибридизацию, то вот он, прямо перед тобой, – сказал он, показывая на Маргарет. – Бабушка Дрейпер – чистопородная протестантка, а Иззи – чистопородный еврей. Но размножаться они не собираются.
Думаю, что я покраснела.
Маргарет руководила группой из пятнадцати лицензированных волонтёров. Это означало, что, если она не могла выйти на патрулирование, любой из них мог её заменить. Но перемещать или выкапывать гнездо после того, как черепашата вылупятся, волонтёрам разрешается только под присмотром Маргарет. В тот вечер в выкапывании приняли участие все пятнадцать её подопечных плюс друзья и другие заинтересованные лица. Как только гуляющие по пляжу заметили наше нависание над гнездом, они тоже стали подходить и нависать, с большим воодушевлением. Все охали и ахали, и как минимум раз в три минуты кто-то в той или иной форме выражал восхищение чудесами живой природы. Четыре человека сказали: «Потрясающе». Итан не охал, не ахал и не говорил «потрясающе». Он спокойно и терпеливо наблюдал, словно оператор «Нэшнл джиогрэфик». Мой папа нависал вместе с остальными и дважды сказал «потрясающе». Нависание стало его любимым времяпрепровождением.
Черепаший патруль пристально наблюдает за всеми гнёздами на своих маршрутах и знает, когда черепашатам пора вылупляться, а иногда ему даже везёт именно в этот момент оказаться возле гнезда. Когда только что вылупившиеся черепашки прокладывают себе путь по песку к воде, они похожи на компанию заводных игрушек, сбежавших из магазина. Наблюдать за вылуплением черепашат интереснее, чем выкапывать гнездо после того, как они уже вылупились и остаётся только произвести учёт и убедиться, что на месте кладки не осталось никого живого – и ничего, что когда-то было живым. В старые добрые времена я тоже охала и ахала при выкапывании, но в тот вечер это было примерно так же увлекательно, как ждать, пока красный свет светофора сменится зелёным.
Конец ознакомительного фрагмента.