Че Гевара. Последний романтик революции
Шрифт:
До этого Хорхе Масетти много беседовал и с Че Геварой. Интервью с ним тоже было передано на Латинскую Америку, в том числе и на Аргентину (с ретрансляцией через Венесуэлу и Колумбию):
«Моим первым конкретным вопросом ему было:
— Почему ты здесь?
— Я здесь просто потому, что полагаю в качестве единственного способа освобождения Америки от диктаторов их свержение. Способствуя этому в любой форме. И чем непосредственнее, тем лучше.
— И не боишься, что могут квалифицировать твое участие в этом как вмешательство во внутренние дела не твоего государства?
— Во-первых, я считаю своей родиной не только Аргентину, а всю Америку. В этом отношении у меня есть предшественник, Марти (национальный герой Кубы, боровшийся за ее свободу в XIX в. — Ю.Г.) и именно на его родине я придерживаюсь его постулата. Кроме того, не укладывается в голове, что человека, отдающего себя целиком, свою кровь за дело, которое он считает справедливым и всенародным, можно обвинить во вмешательстве,
Гевара воспользовался паузой и снова зажег свою трубку.
— И что можно сказать о коммунизме Фиделя Кастро?
— Фидель не коммунист. Если бы был, имел бы, по крайней мере, больше оружия. Эта революция исключительно кубинская, а точнее — латиноамериканская. В политическом плане можно было бы квалифицировать Фиделя и его Движение революционно-националистическими... Мы против Соединенных Штатов, потому что Штаты — против наших народов» [92] .
В Соединенных Штатах знали о такой постановке вопроса. Трезво мыслящие деятели этой страны понимали, что со временем могут потерять Кубу. Поэтому Вашингтон, как отмечал аргентинский исследователь А. Латендорф в своей книге «Наша загадочная Америка», начал «проявлять некоторую благосклонность к Ф. Кастро» [93] . Появились подтверждающие это примеры.
92
Ibid., p. 49-50.
93
A. Latendorf. Nuestra America dificil. B. Aires. 1957, p. 17.
Был отснят и показан по американскому телевидению фильм о повстанцах. Журнал «Висион» вышел с фото Фиделя на первой обложке. А газета «Нью-Йорк таймс» писала о приближающейся кубинской «развязке». Но наиболее симптоматичным было публичное осуждение послом США в Гаване своего друга президента Батисты за развязанные репрессии [94] . Еще бы! Во время похорон убитого в Сантьяго батистовцами Франка Паиса этот второй по значению город страны буквально весь участвовал в траурной процессии и требовал отставки правительства.
94
Gambini. Op.cit., p. 152.
Естественно, упомянутая «благосклонность» базировалась на уверенности правящих кругов США в том, что при правильной тактике с руководством повстанцев можно договориться. Фидель, рассуждали они, ничем не лучше руководителей остальных 80 «революций», имевших место в Латинской Америке только в XX веке и от которых влияние капитала США не только не уменьшилось в регионе, а даже увеличилось. Что касается провозглашавшихся фиделистами лозунгов о радикальных реформах — о ликвидации латифундий, национализации транспорта, электрокомпаний и некоторых других предприятий, они тоже особого страха не вызывали: сколько раз их обещали, а придя к власти, не выполняли буржуазные политики, в том числе и Батиста.
Предъявляя высокую требовательность к себе, Гевара был требовательным командиром и по отношению к подчиненным.
При этом он абсолютно не воспринимал никакого заискивания и подхалимажа. Однажды он шутливо заметил: «После назначения командиром колонны у меня от важности, по-моему, стало выпячиваться пузо, ибо я все время только и слышу: «Командир, идите сюда, сядьте здесь, выпейте — это для вас, а раньше такого не было...» [95] . Единственную поблажку он разрешил себе после ранения: лег в гамак днем и стал читать.
95
Escobar у Guerra. Op. cit., p. 15.
Он терпеть не мог трусости, эгоизма. Бойцам Че всегда повторял, что партизан никогда не должен бросать раненого товарища, так как в стане врага партизана всегда ждет смерть. Он был противником бравады, показной храбрости. Об этом можно судить по такому случаю.
Довольно бахвалистый младший командир Лало Сардиньяс, требуя от бойца дисциплины, в споре стал угрожать товарищу пистолетом и случайным выстрелом убил его. Многие в отряде были настроены против нагловатого Лало и требовали приговорить его к расстрелу, тем более что он частенько применял физическое насилие к новичкам («дедовщина», как сказали бы мы сегодня). Че не только резко осудил Сардиньяса сам, но и пригласил на обсуждение в отряд Фиделя. Последний заявил, что отвратительный сам по себе поступок Лало был совершен в конечном счете в интересах укрепления дисциплины и что это тоже надо учитывать. И хотя Че запишет в дневнике, что в ту ночь «еще раз подтвердилась огромная способность Фиделя убеждать людей, но не всех убедила его темпераментная речь» [96] . Вопрос был поставлен на голосование: немедленная казнь через расстрел или разжалование в рядовые. Из 146 присутствовавших 76 человек высказались против вынесения смертного приговора, 70 — за. На следующий день группа бойцов из голосовавших «за» решила уйти из отряда. Не защищая Сардиньяса, Гевара отмечает в своем дневнике противодействие «ряда элементов, которые примкнули к нашей борьбе в поисках приключений, а скорее, ради своих узкокорыстных целей» [97] . После победы революции такой вывод «подтвердят», например, ушедшие тогда братья Канисарес. Они окажутся на службе у контрреволюционеров и высадятся как предатели на Плайя-Хирон [98] , чтобы бороться против своего народа.
96
Э. Че Гевара. Указ. соч., с. 129.
97
Там же, с. 130.
98
Населенный пункт в бухте Кочинос на южном берегу острова Куба, близ которого 17—19 апреля 1961 года произошло сражение Революционных вооруженных сил Кубы со вторгшимися на ее территорию кубинскими контрреволюционерами. Президент США Дж. Кеннеди был вынужден признать ответственность своей страны за пиратскую агрессию около 1500 наемников против Кубы. 19 апреля ежегодно отмечается на Кубе как праздник, посвященный победе у Плайя-Хирон.
Че никогда не рисковал напрасно жизнью товарищей и «не стеснялся», если того требовала обстановка, уходить или отступать, не ввязываясь в бой. Правда, и здесь его не покидал природный юмор.
Однажды он пил кофе в брошенной крестьянской хижине, ему доложили о приближении большого воинского подразделения. Гевара приказал товарищам быстро уходить в ближайший лес, а сам не преминул оставить записку около недопитого кофе: «Скоро вернусь и допью. Че».
И, конечно, больше всего он ценил в людях убежденность, преданность идеям освобождения страны. О таком подходе при оценке качеств партизан он писал:
«В нашей Повстанческой армии мы не придавали особого значения ни возрасту, ни происхождению, ни прошлой политической деятельности, ни религии, ни идеологии, которой боец придерживался ранее, нам было важно нынешнее его поведение и важна его самоотдача революционному делу» [99] .
Вместе с тем он был более чем кто-либо абсолютно «земным» человеком.
Эрнесто признавался, например, что всегда любил хорошо поесть, аппетит был хороший и съесть мог довольно много. В одном из отрядов его колонны, куда он приехал, прижимистый кашевар отказал бойцу в добавке под предлогом сбережения еды на завтра. Командир поддержал бойца, сказав, что лучше умереть с полным желудком, чем с пустым. Не отказался поесть и сам, приговаривая улыбаясь: «Завтра? Ничего подобного. Завтра уже будет другой день. Завтра и обсудим, что будем есть...» [100] . В первые дни после высадки, когда с продовольствием было туго, он пару раз составлял компанию своему другу Камило Сьенфуэгосу, который приноровился стрелять диких кошек и готовить из их мяса жаркое. Вместе с тем Че подчеркивал, что, если в отряде остался голодным хоть один человек, им должен быть командир, и никто другой, вернувшись откуда-либо, обязательно спрашивал, все ли поели, и только получив утвердительный ответ, ел сам. Если у него оказывалась пара леденцов, он разбивал их камнем на крошечные кусочки и делил между товарищами. Когда кто-либо пытался угостить его одного чем-нибудь необычным, Эрнесто, дружески похлопывая по плечу угощавшего, замечал: «Ты становишься, старина, слегка подхалимом» [101] .
99
Escobar у Guerra. Op. cit., p. 176.
100
Ibid., p. 178.
101
Mariano Rodriguez. Con la adarga al brazo. Habana, 1973, p. 206.
Как-то у завхоза отряда после раздачи сухого пайка остались три банки сгущенки. «Это что? — поинтересовался Че и услышал ответ «старательного» каптенармуса: «Запасец для командования». Командир в сердцах дал ему коленкой под зад и строго приказал разделить оставшееся молоко между бойцами, «пусть даже по одной ложке!» [102] ...Другой случай: заглянул на кухню и узнал от повара, что для бойцов варится суп из куриной требухи, а для командиров — жаркое из курицы. Попросил при нем переложить жаркое в кастрюлю с супом и разделить это «блюдо» между всеми...
102
Escobar у Guerra. Op. cit., p. 182.