Чеченец. На разрыв
Шрифт:
Шаг за шагом, я отошла в сторону, не издавая ни звука. Мое сердце было разбито. Я буквально слышала, как оно разрывается на куски и эти ошметки падают к моим ногам и катятся в грязи, чтобы утонуть в черных осенних лужах.
Боль сдавила мой живот, словно тысячи невидимых игл пронзали меня изнутри. Я вздрагивала от каждой волны агонии, стараясь справиться с ней, но тщетно. Легкий ветерок разносил запахи города, а в моем восприятии он казался зловещим предвестником неизбежного.
Когда я посмотрела вниз, увидела, как кровь стекает по моим ногам тонкими красными дорожками по телесным колготкам. Я попыталась сдержать слезы, но они текли, смешиваясь с дождевыми каплями, словно небеса сами рыдали вместе со мной. Телефон в руках был тяжелым, как могила, и даже кнопки казались чужеродными в этот момент.
– Помощь, нужна помощь… Пожалуйста, скорая?
– прошептала я, уже
– Мы делаем все, что можем, но чаще всего этот процесс необратим! Постарайтесь расслабиться!
– сказал один из медиков, его слова звучали как комья земли, падающие в открытую могилу. Я почувствовала, как мир вокруг меня начал распадаться, а звуки стали приглушенными и неразборчивыми, как последний стон умирающей надежды. Я закрыла глаза, погружаясь в тьму, предвестие того, что следующее, что я увижу, может быть последним. Потому что мне больше не захочется просыпаться…
***
Открыв глаза, я оказалась в белоснежной палате, которая словно отражала пустоту внутри меня. Запах антисептика и йода проникал в каждую клеточку моего тела, напоминая о том, что я больше не могу скрыться от жестокой реальности. Моя рука была обвита бинтом, словно свидетельство моей последней борьбы, последнего момента, когда я чувствовала, что жизнь течет внутри меня. Медсестра вошла в палату с выражением равнодушия на лице, словно каждый новый день для нее – это просто повторение одной и той же бессмысленной рутины.
– Вы проснулись, - произнесла она монотонно, как если бы говорила с мертвецом.
– Что с моим ребенком?
– шептала я, надеясь, что мое сердце не услышит ответ. Медсестра не подняла глаз, когда произнесла:
– Извините, но ваш ребенок... У вас случился выкидыш. Врачи сделали все возможное.
Слова эти отозвались в моей развороченной груди, как пустое кровавое эхо, пронзив меня насквозь. Я потеряла маленькое существо, которое так и не увидело свет этого жестокого мира. Бессмысленность моей борьбы стала явной, и я погрузилась в бездну темноты. Сердце мое стало гнаться за последними нитями надежды, словно утраченная надежда в поисках ответов. Мир вокруг меня исчез, и я осталась в этой пустоте в одиночестве с собой и своей болью. Медсестра вышла, оставив меня лицом к лицу с горькой реальностью. Тело мое было разорвано на части, а душа погружена в безбрежную тьму, откуда не было выхода. Я почувствовала, как будто леденящий, холодный ветер пронизывает мое существо, оставляя за собой лишь тени тех мечтаний, что были погребены вместе с ребенком. Я даже не увижу его. Не попрощаюсь…он был слишком маленьким, чтоб мне его отдали. Теперь внутри меня просто адская дыра. Я лежала в этой стерильной палате, окруженная белыми стенами, как будто заточенная в клетке своего собственного страдания. Я была не только лишена ребенка, но и лишена смысла в этой безжалостной реальности, где даже нежность материнства была отобрана у меня каким-то злым роком.
Часы слились в одну безграничную муку. Стены палаты казались мне клеткой, в которой я проводила свое наказание. Каждое утро начиналось без тени надежды, а каждый вечер приносил лишь безысходное продолжение этой пустоты. Каждый шорох, каждый звук стал напоминанием о том, что жизнь течет мимо меня, как вода сквозь пальцы. Лицо медсестры, стоящей у моей постели, казалось страшной тенью, постоянно напоминая, что я больше не мать. Слезы стекали по моему лицу, оставляя на подушке соленые пятна. Я даже перестала ощущать боль в теле, словно она была просто частью этой гробовой тишины, окружающей меня. Жизнь вокруг продолжалась, но я осталась погребенной в мраке своей утраты. Пустота внутри меня была бездонной, как чёрная дыра, поглощающая каждую искру света. Когда я закрывала глаза, видение потерянных мечтаний вновь являлось мне, и в темноте моей души они сверкали, как отблеск утраченного счастья. Медсестры говорили мне слова поддержки, но они звучали как пустые фразы, теряющие свой смысл в огромном мире моего страдания. Мире, где каждый миг был пронизан лишь воспоминаниями о ребенке, о том, каким был бы мой мир, если бы он был рядом со мной. В одиночестве своей больничной палаты я узнала, что боль не исчезнет никогда. Она станет лишь частью меня, словно тень, что всегда будет следовать моим шагам. Я узнала, что ничто не сможет заменить утраченное.
Когда меня перевели из реанимации дверь палаты тихо скрипнула, и в моей тусклой реальности появилась тень, которую я узнала даже без того, чтобы поднимать глаза. Никита. Он вошел, держа в руках букет цветов, словно пытаясь залечить мои раны красками, что давно угасли в моей душе. Меньше всего я хотела видеть именно его… - Алиса… прошептал он, словно боясь разбудить меня, как будто я сплю.
– Прости меня. Я не мог себе представить, что... что это случится. Я…это все было ошибкой. Все было несерьезным. Эта женщина она ничего для меня не значит. Я ее бросил. Прости.
Глава 3
Я молча смотрела в окно, стараясь скрыть свои слёзы. Но каждое слово его пронзало меня, как иглы.
– Это такая ужасная потеря. Мы оба страдаем. Я... я не хотел, чтобы так случилось, - продолжал он, стараясь нарушить наше молчание.
– Страдаем?
– прошептала я, и в моем голосе звучала горечь, - Ты страдаешь, Никита? Или это всего лишь следующий акт твоей игры? Уходи…иди к ней! Ты же обещал ей. Все. Теперь ребенка больше нет! Тебя ничего не держит рядом со мной. Он отшатнулся, словно мои слова осколками разбили его иллюзии.
– Алиса, я... я не знаю, что сказать. Просто хотел поддержать тебя, быть рядом. Ее нет…правда. Никого больше нет. Все кончено. Это было какое-то помутнение.
– Рядом?
– Я горько усмехнулась, отворачиваясь от него.
– Ты уже давно не рядом со мной, Никита. Ты живешь в своем мире, где у тебя есть место для другой женщины! А не для меня и для нашего малыша!
– Алиса, пожалуйста, не делай этого. Я здесь для тебя. Я хочу все исправить…я все осознал. У меня было время понять.
– сказал он, стараясь дотронуться до моей руки. Но я отстранилась, словно его касание было ядом.
– Ты здесь не для меня. Ты здесь, чтобы заглушить свое чувство вины. Чтобы оправдать свою измену!
– Алиса, я...
– начал он, но я перебила его.
– Ты даже не заметил, что я все чувствую. Ты не заметил, что я страдаю. Ты тут только потому, что ты должен быть…ты никогда не поймешь что значит потерять! Его лицо выражало смешанные чувства – сожаление, стыд, но в его глазах мелькнуло что-то, что я распознала. Вина. Он винил себя не только за потерю ребенка, но и за то, что стал частью моего страдания. Никита молча смотрел на меня, а его глаза скользили по моему изможденному лицу, словно искали ответы в темноте моей души.
– Алиса, я... я не хотел, чтобы ты осталась одна. Это было бы слишком трудно для тебя после всего произошедшего…- сказал он наконец, его голос звучал глухо и где-то в глубине души я готова была поверить, что он и правда сожалеет. Потому что я любила его.
– Оставь меня, Никита. Ты здесь не потому, что боишься, что я останусь одна… Ты здесь и ради себя… - прошептала я, чувствуя, как горькое осознание своей зависимости от него распирает мое сердце. Я всегда была слабой, я всегда прощала людей. Такой воспитала меня бабушка. И это было ошибкой.
– Алиса, я здесь, потому что я тебя люблю, - сказал он, словно его слова могут вернуть назад все что я потеряла.
– Ты меня любишь? Или…или играешь в какие-то свои игры? Зачем ты это делаешь с нами, Ник? Зачем ты терзаешь нас обоих?
С горечью произнесла я, чувствуя, как мои собственные слова срывают последние обрывки иллюзий.
– Алиса, я не хочу, чтобы ты была одна. Мы можем вместе преодолеть это, - сказал Никита, снова пытаясь взять мою руку. Я опять отпрянула, словно его прикосновение могло бы меня обжечь.
– Мы не можем вернуть то, что было у нас. Но если ты действительно любишь меня, Никита, дай мне свободу. Дай мне возможность зажить своей жизнью, а не быть тенью твоей. Никита медленно опустил руки, словно его плечи обволакивала тяжесть понимания.
– Алиса, я... Я не хочу, чтобы ты страдала. Мы вместе сможем пройти через это. – снова повторил он и где-то вдалеке затеплилась надежда. Как будто я снова готова была поверить. Только боль от потери была слишком сильной.
– Нет, Никита, мы не сможем, - прошептала я, чувствуя, как силы покидают меня.
– Я не могу быть частью твоей игры и твоих секретов. Я хочу быть собой, хочу быть свободной. Хочу чтобы меня не обволакивала твоя ложь… я даже не знаю сколько времени ты предавал меня. Нас! Он кивнул, словно смирившись с неизбежным. Когда Никита поворачивался, чтобы уйти, я вскочила с кровати, словно внутри меня что-то внезапно взорвалось, словно это понимание, что он прав одиночество разорвет меня на куски.