Чеченские рассказы. Большая сборка. Война и мир
Шрифт:
Это из фильма «Хождение по мукам» слово «фольварк», а так никакой это, конечно, не фольварк, потому что фольварк – это плацдарм за рекой 5 .
Окрылённый победой, Миша быстро дополол свой ряд, помог отставшему Севе, и ребята присоединились к дедушке. Теперь они участвуют в посадке двух новых кустов винограда – номерного и «Плевена».
Дедушка в новой клетчатой рубашке (бабушка не досмотрела, и он надел «парадную») выкорчёвывает корни старого «Нимранга».
5
Ошибочно,
Этот «Нимранг» был ничего себе, вполне приличным виноградом, и самое главное – нормально плодоносил. Но дедушка забраковал его за недостаточную сахаристость и сейчас заменял новейшим сортом, у которого и названия ещё не было, а был только номер. По описаниям, это чрезвычайно хороший сорт, но что из него ещё вырастет через три года, никому не известно. Однако сажать его, кроме как на место «Нимранга», некуда, а сажать надо.
Дедушка орудует киркой и ломом – старый нимранговый корень крепко забрался под бетон в основании шпалерного столбика. У дедушки очень сильные руки, с круглыми бицепсами и все в жилах. Он этими руками на войне задушил немца. Но про войну дедушка рассказывать не любит. Что, говорит, рассказывать, не дай бог вам такое.
– Ты, Миша, возьми, принеси ещё гравия. Полное ведро только не набирай, а половину. А ты, Сева, собери эти корни и отнеси к кабану на навоз.
– Дедушка, а это белый будет виноград или синий?
– Чёрный. Синего не бывает.
– Но он же синий? Тёмно-синий…
Дедушка занят, весь кряхтит, и Миша, не дождавшись ответа, стал выбирать ведро из валявшихся. Сева собирает корни, но увлёкся рассматриванием муравьёв из разрушенного муравейника. Муравьи были мясистые и жёлтые, потому что поселились в песчаном грунте.
– Миша, нужно на них потом расплавленной пластмассой устроить авианалёт. – Ага.
– Какой налёт?.. Ну что там, Сева?..
Сева подорвался, понёс собранные корни на навозную кучу, вслед за ним Миша с более или менее недырявым ведром пошёл за гравием.
Вообще, дедушка не строгий, а только требовательный и трудолюбивый. И поговорить с ним мало удаётся. Столько он всего знает, столько вопросов интересных ему можно задать, а он всё занят, и ничего ему, кроме своего винограда, не надо. Только разговоришься с ним, он: «Ну, ладно», – и идёт уже куда-то что-нибудь делать, и всех озадачит вокруг.
Сегодня Миша решил за дедушку основательно взяться и наконец расспросить его про войну. Но сначала, решил Миша, нужно задать ему какой-нибудь отвлекающий вопрос, попроще.
У клетки с кабаном Васькой ребята задержались, весело вместе с Васькой похрюкали, ткнули его в нос черенком вил (это Сева любит). Васька взвизгнул и стал ругаться на поросячьем языке. Пришлось срочно нарвать для Васьки бурячных листьев, чтоб он не обижался.
Всё вокруг в зелени. Беседка во дворе заплетена виноградом. Кроме винограда у дома клумбы с остроконечными можжевельниками, перед домом розы (красные, белые и кремовые) и тоже виноград. Куча гравия – за воротами. Миша набрал почти две трети ведра и еле его дотащил.
– Уф!
– Так. Зачем так много берешь?.. Сыпь сюда потихоньку. Всё-всё сыпь.
– Дедушка, а правда, что бабушка еврейка?
– Наполовину. У неё только отец был еврей, а это у них не считается.
– Почему не считается?
– У евреев национальность считается по матери, а не по отцу.
– А-а… А вы только по отцу казак?
– Только по отцу, мать была русская… Вера Сергеевна Кудинова, урождённая Борзякова, твоя прабабушка.
– А разве казаки не русские?
– Сейчас уже русские.
Никак у Миши не получается подвести дедушку к войне, а наоборот, они начнут сейчас с ним спорить о происхождении казаков, от беглых крестьян они (как в учебнике истории) или от печенегов (как дедушка сам придумал); про бабушкину национальность Миша тоже давно всё знает, только притворяется.
– Дедушка, а вы в каких войсках воевали?..
– Он во власовских войсках воевал.
Миша вздрогнул, поднял голову. За забором, в тельняшке и с тазом в руке, стоял пьяный Петрович.
5
Все впечатления дня перемешались в Мишиной голове, так, что нельзя было сложить образы и мысли во что-то цельное. Можно было плакать и бесконечно повторять одно только слово: «предатель… предатель… предатель…»
Трудно было сказать, вкладывал ли Миша в это слово какое-либо значение, просто ему было обидно, так обидно, как никогда ещё в жизни.
Миша не пошёл в дом, когда бабушка кричала: «Миша, дети…», и потом несколько раз: «Миша-маленький…» Злой на всех и на весь мир, он не отозвался даже, когда его искал Сева.
Постепенно мысли в его голове перестали мельтешить и смешиваться.
Миша вспомнил, как они с папой ездили на рыбалку на мотороллере, сколько они там и какой тогда поймали рыбы. Он вспомнил про рыбалку потому, что ему обязательно нужно было вспомнить что-то хорошее. Но вот папа же говорил, что дедушка на войне убил немца?..
Миша вспомнил, как отмалчивалась и прятала глаза бабушка, когда он пытался выведать у неё про дедушкину войну… И военных наград у него нет… Только медаль «За трудовую доблесть» – а такого не может быть!
Обязательно всех награждали, хотя бы «За победу над Германией». У Мишиного второго деда Феди была медаль «За победу над Германией» (она и сейчас у них хранится), хотя его только на фронт везли, по дороге разбомбили, а когда он лежал в госпитале, война закончилась.
Как это он раньше не мог догадаться!.. И бабушка врала, говорила, что награды (какие-то медали) у него пропали в госпитале, а восстанавливать их очень долго. «Ты его, Миша, не расспрашивай про это, он очень сильно всегда переживает…» Теперь всё понятно, почему он переживает!