Чеченское колесо
Шрифт:
Если бы генерал Пуликовский выполнил свой ультиматум и уничтожил бы остатки сепаратистов, то не приехал бы Лебедь, не подписал бы договор о капитуляции и не было бы у боевиков ощущения реванша, а у России чувства позора.
И не надо было бы заигрывать с кукольной фигурой Масхадова, помогая ему деньгами. Эти деньги пошли бы в карманы россиян, а не верхушке бандитов, которые укрепили свою армию, стали претендовать на возмездие и осуществлять террористические акты безнаказанно.
А если бы бандитам не позволили действовать безнаказанно, то они не посягнули бы на Дагестан, и не надо было бы бомбить их базы в Чечне, и тогда не было терактов в Москве. И не начались бы боевые действия против Чечни. И армии не надо было бы входить в Чечню. Но вот она вошла в Чечню, и теперь надо было брать Грозный.
Понятно: если война затянется, увеличатся потери. Если увеличатся
Таких «ЕСЛИ» множество, и для того, чтобы не повторять ошибки, надо обратиться к истории.
Бывает время, когда тебе кажется, что твой отец знает все, потом приходит время, когда кажется, что ты знаешь столько же, сколько и отец, потом приходит период, когда думаешь, что знаешь больше отца, - и, наконец, узнаешь, что ни ты, ни твой отец ничего не знали.
Чеченская притча
Вместо предисловия
В 1972 году умер писатель Алексей Евграфович Костерин. Нынешнему читателю эта фамилия мало что говорит. Но в те годы его смерть вызвала серьезное оживление в так называемых диссидентских кругах. И были тому причины.
Судьба Алексея Костерина схожа с судьбой многих людей его поколения. Политкаторжанин, политический деятель, коммунист, писатель... Он трижды сидел - один раз при царе, два раза - при советской власти. Три раза исключался из партии и два раза - из Союза писателей. Молодость Костерина была связана с установлением советской власти на Кавказе. Как красный командир, он воевал в тех краях. Он писал о Северном Кавказе, его народах, о непростой, а после войны - трагической судьбе чеченцев, ингушей, балкарцев, кабардинцев, осетин. Он остро реагировал на несправедливость в отношении людей, с которыми воевал за то, чтобы над Кавказом взошло солнце коммунизма. В 60-70-е годы он был одним из лидеров движения за реабилитацию репрессированных народов. И не только Кавказа. Он был связан с лидерами крымских татар, поволжских немцев, калмыков. Эта тема была закрыта в те годы. Еще не затянулись раны последствий сталинизма, у многих руководителей ещё сильны были настроения реваншизма за поражения на ХХ-ХХII съездах партии. Читаешь произведения Костерина сегодня - и поражаешься, сколь наивны и просты по своей человеческой сути его взгляды. Он и его соратники хотели всего лишь простой человеческой справедливости. Часть костеринского архива без регистрации хранится на Лубянке, часть - в бывшем Музее Революции. Вдова передала туда десятки коробок с трудами, записками, черновиками произведений, поздравлениями друзей по случаю праздников. Поражает его светлая вера в то, что люди российских окраин безгранично преданы идеям революции, потому что более чем кто-либо подвергались гнету и бесправию при царизме.
Костерин был идеалистом, но его идеализм питался глубоким знанием Кавказа, традиций и обычаев людей, его населяющих. И он прекрасно понимал, что их можно сделать надежными союзниками и верными друзьями. Хотя здесь сильны родовые и тейповые отношения и выживает тот, кто стреляет первым, все равно невозможно существовать без взаимной поддержки и помощи. Кто бы ни вошел в саклю, он - гость. И что бы ни случилось, хозяин будет защищать его до последней капли крови. Но если человек пришел с оружием, за это может быть только смерть. Друг есть друг, враг есть враг. Людям с равнинной психологией понять это сложно. А потому триста лет на Кавказе лилась кровь, триста лет горцы были предметом особой заботы военных, плохо представляющих себе иные пути разрешения проблем, кроме единственной: лучший горец мертвый горец. Не случайно Кавказ был не только сферой жизненных интересов России, но и местом ссылки. Принцип простой: или ты убьешь чеченца и искупишь свою вину, или он убьет тебя и это будет наказанием за твой проступок. Политика наместников на Кавказе чередовалась с удивительным постоянством: на смену ястребам, с их железным порядком, приходили голуби, поначалу провозглашавшие просвещение и гуманизм, но в конечном счете и становившиеся ястребами, предоставляя возможность навести порядок военным. А военные, теряя своих товарищей в боях, приходили к выводу, что сила - не лучший советчик, что нужно договариваться, искать компромиссы, а попросту жить по принципу: разделяй и властвуй. Важно было понять: кого с кем разделить и над кем властвовать. Повторю: история не терпит сослагательного наклонения. Но, к сожалению, наше вечное «если бы» всегда приводит к одному и тому же: мы наступаем на грабли.
В 1911 году 58 членов Государственной думы сделали запрос по поводу дестабилизации обстановки на Северном Кавказе. Обострение было связано с ростом насилия, многочисленными преступлениями в Терской области. Предпринимаемые меры эффекта не давали. Страдало мирное население - простые чеченцы и ингуши.
«Уже из обращения запроса видно, что 58 подписавшие запрос полагают, что чинимые у нас грабежи и воровство проистекают не от мирного народа чеченцев и ингушей, а только от Зелим-хана и подобных ему профессионалов-разбойников и что местная администрация притесняет прочее население только потому, что она бессильна поймать Зелим-хана сама и желает притеснениями заставить сделать это мирное туземное население».
«Борьба, предпринятая Терской администрацией, - говорит запрос, выразилась в настоящее время в меры, направленные не столько к поимке Зелим-хана и его шайки, сколько против мирного, ни в чем не повинного ингушского населения»1.
Эти слова дают ясно понять, чего могут ожидать, например, сунжинские и терские казаки, если они не примут надлежащих мер к полному раскрытию совершающегося в Терской области. Запрос убеждает нас, что в мирной далекой России не знают того, что совершается у нас и уже забыли уроки истории.
Непоследовательность и шарахания по отношению к чеченцам и ингушам сопровождало всю политику сначала России, а потом СССР. Пожалуй, наиболее радикальным был шаг, предпринятый Сталиным в 1944 году.
Операция «Чечевица»
В два часа ночи 23 февраля 1944 года небо Чечено-Ингушетии озарилось осветительными ракетами: началась тщательно продуманная операция под кодовым названием «Чечевица». Повсюду были расставлены дозоры, на горных дорогах устроены засады, отключены телефонная связь и радиотрансляционные станции. У дверей домов жителей появились автоматчики в форме войск НКВД. К пяти часам утра на площадях было собрано все мужское население аулов, городов, поселков. Дабы не возникало недоразумений, на родном языке объявили о решении правительства выселить чеченцев и ингушей на восток СССР. Огласив правительственное решение, руководители операциии приступили к личному досмотру всех мужчин и их разоружению, если таковое требовалось. А в домах уже шли обыски... Первоначальное оцепенение сменилось яростью. Сегодня можно только предполагать, сколько проклятий и угроз слышалось в адрес исполнителей этой операции. Впрочем, кто или что могло противостоять НКВД того времени? Пока шла операция, руководство подводило первые итоги. А через несколько часов на стол Сталина легла телеграмма:
«Совершенно секретно.
Телеграмма № 6051 от 23.2.44 г.
Товарищу Сталину.
Сегодня 23 февраля на рассвете начали операцию по выселению чеченцев и ингушей. Выселение проходит нормально. Заслуживающих внимания происшествий нет. Имело место шесть случаев попытки к сопротивлению со стороны отдельных лиц, которые пресечены арестом или применением оружия. Из намеченных к изъятию в связи с операцией лиц арестовано 842 человека. На 11 часов утра вывезено из населенных пунктов 94 тысячи 741 человек, т.е. свыше 20 процентов подлежащих выселению, погружено в железнодорожные эшелоны из этого числа 20 тысяч 23 человека».
Каждые шесть часов Берия получал информацию от руководителей четырех оперативных секторов: Владикавказского (Пригородный, Назрановский, Сунжский, Очалупский, Пседахский, Малкабегский районы - 18 процентов выселяемых жителей), Слепцовского (Надтеречный, Галашкинский, Галанчожский, Ачхой-Мартановский районы - 13 процентов населения), Гудермесского (Гудермесский, Курчелоевский, Ножай-Юртовский, Старо-Юртовский, Хасавюртовский районы - 25 процентов населения). Грозненский был самым крупным сектором. Кроме города-крепости, в него вошли Атагинский, Веденский, Урус-Мартановский, Шалинский, Чеберлоевский и другие районы, где проживало 43 процента подлежащих депортации. Словно протестуя против произвола, на горы обрушился снегопад. Но и он был бессилен против НКВД. Впрочем, в той операции были свои трудности.
Морщась, Берия читал: «В Курчалойском районе при оказании вооруженного сопротивления убиты легализованные бандиты Басаев Абу Бакар и Нанагаев Хамид. У убитых изъяты: винтовка, револьвер и автомат».
«В процессе выселения четыре автомашины со всем контингентом свалились в ущелье, в результате чего убито (видимо, погибли.
– А.М.) тридцать один человек».
«Во время следования переселенцев в Галанчожском районе колонна была обстреляна бандой. Перестрелка длилась тридцать минут. Убиты: лейтенант Дреев и рядовой Медведев. В колонне убита женщина и ранен ребенок».