Чего вы хотите? (сборник)
Шрифт:
И еще много-много строчек. Плотных, как крепкие нити… Боясь в них запутаться, Даша закрыла письмо. Опустила голову на подушку, снова уставилась в потолок. И представилось, что вот звонок в дверь, и на пороге стоит Алина. На плече большая сумка. «Можно?» Входит. «Вот приехала. Не знаю пока, куда, как, что. Можно у вас пожить?»
Стало отчего-то жутко, аж кончики пальцев защипало. Не из-за самого появления Алины, а из-за другого. Наверное, из-за всех сложностей, что это появление за собой принесет… Сейчас в ее воображении и Алина, и сама Даша были уже взрослые, и вообще Даша жила отдельно, самостоятельно, многое зависело от нее.
Успокоила себя неискренним, вымученным: не надо в четырнадцать лет себя такими мыслями мучить, вот если случится в восемнадцать, двадцать, тогда и решит… Да, эта мысль слегка успокоила, хотя понимание, что в любом возрасте будет решать не легче, чем сейчас, царапало, но и как-то душило, лишало воли и сил.
С трудом выпуталась, приподнялась на локте, забралась в новости о сегодняшнем шествии. Почти сразу наткнулась на трансляцию.
Какая-то девушка в белой шубе восторженно говорила, высунувшись в окно:
– Мы наблюдаем, как народ скандирует лозунги! Люди идут общей волной!
Камера посмотрела вниз – по широкой улице двигалась действительно огромная и плотная масса.
– Они видят нас и нас приветствуют! Настроение у всех очень хорошее!
Потом в мониторе ноутбука возникла другая девушка, в салатовом пуховике. Рядом с ней мужчина, на его голове – танковая башня.
– Я стою рядом со знаменитым уже человеком-танком! – вскрикнула девушка. – Представьтесь, пожалуйста.
– Меня зовут Алексей Глотов, я человек-танк. Я сделал это, – он указал на сооружение на голове, – своими собственными голыми руками.
– Это железо?
– Это наноброня.
– А что это всё означает? Танк, надписи?
– Это некий художественный образ. Бумажный солдат, жестяные доспехи Дон-Кихота… Такой символ самопожертвования и отваги.
Девушка сделала вид, что испугалась:
– Мы же здесь собрались мирные люди – на Кремль никто не идет! Это значит, что вы более воинственный, чем все остальные?
– Может быть, где-то да. У меня серьезные намерения. – И человек-танк, девушка и стоящие вокруг люди засмеялись.
Возник юноша в очках и оранжевой шапочке. Он сказал, при каждом слове выпуская в воздух клуб пара:
– Итак, голова колонны подходит к Большой Полянке, а мы вернемся на Калужскую площадь и посмотрим, опустела она или там еще ждут своей очереди двинуться участники.
Тут же в уши ударило сиплое, но мощное многоголосие:
– Путин, Путин, уходи, и никто не приходи! Путин, Путин, уходи, и никто не приходи!
Держа перед собой черно-красную растяжку: «Честных выборов не бывает», по улице шли одетые по большей части в темное, некоторые в масках. Над ними – черные, черно-зеленые, черно-красные флаги. Картинка была довольно устрашающей, тем более что люди двигались как-то не прогулочно, не расслабленно, а довольно твердо. Почти маршировали. Может быть, специально выбрали хвост колонны, чтобы не тесниться, не семенить, не тормозить… Да, по-боевому шли. И Даша вздрогнула, заметив среди этих боевых своих родителей. Мама с папой тоже выкрикивали, но уже другой лозунг:
– Власть миллионам, а не миллионерам!
– Ну вот мы увидели, что и анархисты, замыкающие шествие, двинулись по Якиманке, – снова появился юноша в оранжевой шапке. – Но, как мне сообщают, через рамки металлоискателей еще проходят припоздавшие участники. А мимо нас, вслед за общегражданской, проходит колонна либералов…
– Я всё жду, – перебила еще одна девушка, в сиреневом пальто, – когда будет колонна буддистов, о которой сообщают социальные сети.
Послышалась музыка. Камера поймала грузовичок с колонками в кузове.
– О, это, если я не ошибаюсь, звучит «Интернационал», – усмехнулся юноша. – Видимо, не стал дожидаться медленно двигающихся коммунистов и решил вырваться в голову колонны.
– А вот вэдэвэшники с флагами!
– Выглядят очень приветливо…
– Так, – приложила девушка ладонь к уху под беретом, – мне сообщают, что у нас Мирзоев… Владимир Мирзоев, известный российский режиссер… Антонина, вам слово!
Девушка в салатовом пуховике припрыгивала (наверно, от холода) возле бородатого пожилого мужчины.
– Да, рядом со мной Владимир Мирзоев. Владимир Владимирович, как ощущение?
– Ощущение хорошее, – неспешно, раздумчиво как-то начал бородатый. – И вообще, движение – это жизнь, а остановка – смерть.
– Вы с какой колонной шли сейчас?
– Я? Я – в колонне моих друзей. Это самообразованная колонна моих друзей… Я думаю, что вообще наше движение по этой улице, это прежде всего движение людей, которые чувствуют друг друга, чувствуют момент, воздух времени. Это писатели, поэты, композиторы, музыканты, которые не то чтобы думают одинаково, но чувствуют, что страна проходит какую-то очень важную точку истории. Эту точку называют часто точкой бифуркации.
– Точка невозврата?
– Можно назвать и точкой невозврата.
– А как вам люди?
– Я рад, что людям не лень выходить, не останавливает мороз. И в ситуации некоторой безнадеги они все-таки продолжают двигаться.
– Спасибо! – тряхнула головой девушка и посмотрела в камеру. – С нами был режиссер Владимир Мирзоев.
Снова окутанный паром юноша в оранжевой шапке и девушка в сиреневом пальто.
– Что можно отметить, – заговорил юноша, – портретов Чурова, в отличие от предыдущих акций, больше нет. Видимо, вопрос выборов в Думу уже не стоит на повестке дня. Это, конечно, антипутинское шествие, и главный лозунг: «Путин – уходи!»
– А сейчас, – включилась девушка, – мимо нас проплывает огромный, извините, презерватив с надписью: «Предохранимся от Путина».
– Ну вот, что и требовалось доказать.
– Кстати, вчера я услышала самую неожиданную версию, почему Путин должен уйти: есть регионы, в которых приходится сжигать урожаи вместо того, чтобы продавать их государству по ничтожной цене… И это самое страшное, что у каждого человека есть свое конкретное недовольство чем-то в политике Путина.
– Ну что тут скажешь, – развел руки юноша. – Не забудем, не простим.