Чек на один миллион опавших листьев

Евгений Окуленко

ЧЕК НА ОДИН МИЛЛИОН ОПАВШИХ ЛИСТЬЕВ

Натали сняла его в кабаке. На открытой площадке ресторана "Корсар". Высокий сероглазый брюнет окинул взглядом полупустую террасу и остановился у барной стойки, из всего многообразия напитков выбрав апельсиновый сок. Одет он был совершенно не клубно: водолазка, потертые джинсы и кроссовки. Натали никогда бы на такого не запала. Ну, красавчик. Ну, и что? Мало ли она их повидала? Внимание привлек автомобиль, брошенный

Три размалеванных профессионалки, что сидели через столик и сосали какое-то дешевое пойло, также сделали стойку на тачку. И с равным интервалом совершили вальяжное дефиле в сторону "попудрить носик", явственно наметив лыжный вектор в сторону брюнета.

"Ага, сейчас вам", ухмыльнулась Натали. "Застегнитесь, девочки". Она в бессчетный раз скинула с колена влажную волосатую руку. Кавказец что-то непрерывно лопотал с неимоверным акцентом и никак не велся. Заказывал шашлык, фрукты, поил каким-то третьесортным коньком, но двести баксов были запредельной ценой для гостя с юга. Видать надеялся, что Натали даст так, из любви к искусству.

Какому-нибудь лысенькому пухленькому папику, пахнущему детским мылом, ночь счастья обошлась бы долларов в сто пятьдесят, или даже в сто, если уж совсем тухло с клиентурой. С папика и взятки гладки - попыхтел две минутки и баиньки. А большеклювые горцы выжимались досуха, норовили во все естественные впадины организма, да еще могли и хоровод затянуть вдвоем-втроем. Нет уж, двести баксов и точка.

"Я его сделаю, этого мальчика", решила Натали. "Просто из спортивного задора сделаю. Смотрите, мочалки!"

– Чао, генацвале!
– она поднялась и направилась прямиком к стойке, привычно стряхивая взгляды, липкие мужские и завистливые женские.

Натали знала, посмотреть есть на что. Все при ней. Все там, где надо. Молодое и упругое. И шмотки подобраны со вкусом; и ни юбчонка, ни блузка ни коим образом не скрывают, а наоборот подчеркивают. И макияж нанесен умело. И личико милое. И ножки стройные.

Она подошла вплотную к брюнету и, как бы невзначай, потерлась бедром о его руку. И заявила, что хочет пить. И завладев стаканом сока, многозначительно обхватила пухлыми губами соломинку, легонько поиграла язычком. После такого жеста мужики обычно пускали слюни и становились невменяемыми идиотами. А этот и ухом не повел, стоял и смотрел немигающими серыми глазами. "Дар речи потерял", решила Натали.

– Триста долларов, - предупредила она и сама удивилась своей наглости.

"А ничего, пускай не задирает нос!"

Парень был и вправду красив. Широкоплечий, с правильными чертами лица, но без налета слащавости. За таким любая побежит, только свистни. Прямо на край света, и совершенно безвозмездно, что характерно. Натали поймала себя на мысли, что тоже, может быть, побежала бы. И на мгновение пожалела, что заикнулась о цене.

"Ну, что? Сейчас начнешь ты мяться, милашка. Том Круз хренов. И торговаться начнешь... Нет! Ты сделаешь кувшинное рыло и затянешь комсомольскую песню, как, мол, вам, девушка не стыдно! В то время, когда космические корабли бороздят просторы космоса... Ну, точно!", Натали скривилась, "Минет за четыреста рэ на окружной - это мы всегда пожалуйста! А двести баксов за ночь - девушка, как вам не стыдно!"

– Идем, - кивнул парень и направился к выходу.

"Вот так! Поняли? Все? Вот так! Тридцать секунд!"

Натали уцепилась за локоть брюнета и сделала пальчиками девочкам за столом. "Салют, шалашовки!"

Тома Круза звали Глеб.

Он вел машину уверенно и ровно. Плавно входил в развязки, сверхъестественно минуя светофоры и пробки, ни разу не дернулся, не зашипел на раззяву пешехода, на подрезавшего лихача, меж тем, стрелка спидометра, не опускалась ниже восьмидесяти. А когда выехали на окружную, замерла в районе двухсот.

Натали поглядывала на парня, предвкушала ночь любви где-нибудь в загородном коттедже на медвежьей шкуре у камина или в пенящемся бассейне. Судя по всему, буратино попался богатенький, и, может статься, его даже удастся раскрутить на, скажем, колечко. С брюликом. "Главное - знать, когда просить", Натали улыбнулась и облизала губы.

Вот только молчит все время кавалер, "Стесняется, наверное".

– Мой любимый фильм знаешь какой?
– Натали решила завести разговор.

– Знаю, - Глеб кивнул.
– "Красотка".

– А... Как ты догадался?
– Натали округлила глаза.

– Это не сложно.

– Нет, правда, как?

– Ты хочешь сразу на все готовое. И без всяких усилий со своей стороны. Автобиографично к тому же...

– Да!
– вздохнула Натали.
– И чтобы он... Он... Был принцем из сказки! И полюбил меня такой, какая я есть. Ну, и я его... Все девушки об это мечтают. Чтобы как Золушка...

– Как Золушка?
– криво усмехнулся Глеб.
– Знаешь, только ведь Золушка не спала с мужиками за деньги...

– У-у!
– разочарованно протянула Натали.
– Малахольный!.. Облико морале! Знаешь, навидалась я таких, во! О высоком, о звездах говорят, стихи читают, на гитарке брякают. А потом, как потные похотливые кролики.
– Натали поднесла руки к подбородку, высунула язык и часто-часто задышала, изображая потного похотливого кролика.
– Пр-ринц!..

И замолчала, уставившись в окно. От хорошего настроения не осталось и следа.

– Принцы не женятся на проститутках, - проронил Глеб.
– Или как ты себя называешь? Гейшей? Наложницей? Или просто сексуально раскрепощенной девушкой без комплексов?

– Слушай, че те надо, а?
– взвилась Натали.
– В грязь меня втоптать? Ты так удовольствие получаешь, да? Смотрите какой я чистенький! Зачем тогда связался со мной? Шел бы себе на дискотеку в текстильный техникум - там бесплатно... А-а, я поняла! Ты меня везешь какой-нибудь шишке на утеху. А сам ты у него шофер. Или нет - лакей! Овсянка, сэр! Точно! То-то я смотрю менты тебя не трогают... И покуражиться решил по дороге. Знаешь что? Гони-ка деньги вперед!

Глеб достал из кармана джинсов три стодолларовых бумажки, не говоря ни слова, швырнул пассажирке.