Чекисты о своем труде (Рассказы и очерки)

Прудников Михаил Сидорович

Над поляной уже свистели первые пули, когда со двора заставы выехала тачанка, запряженная парой лошадей. В тачанке были ездовой, Вера Алексеевна с маленькой дочкой на руках и жена Тюренкова. Женщины махали руками пограничникам и кричали:

— Держитесь… Прощайте…

Тачанка скрылась за поворотом. В лесу долго еще слышался грохот колес по щебню и плач ребенка.

Забегая вперед, скажем, что Вера Алексеевна только в сентябре 1941 года, после тяжелых мытарств, смогла добраться до Наро-Фоминска, где жили родные мужа. Вскоре умерла Лидочка.

…Политрук

и младший лейтенант Тюренков обходили цепи бойцов.

— Нас мало. А перед нами — хорошо вооруженный враг! — говорил Родионов. — Не хочу обнадеживать вас. Но мы должны выполнить до конца наш долг, задержать врага, пока не придет помощь или приказ отойти.

Не ожидали фашисты дружного огня пограничников. Дрогнули их цепи. Гитлеровцы залегли, потом короткими перебежками, прячась за деревья, стали отходить в глубь леса. Меткая пулеметная очередь сержанта Котляра скосила четырех мотоциклистов. Но тотчас на заставу обрушился минометный и пулеметный огонь. Началась новая атака.

Немцы выкатили на дорогу, по которой безуспешно пытались прорваться мотоциклисты, пушку для стрельбы прямой наводкой. Но сержант Игнатенко уничтожил пулеметной очередью весь расчет раньше, чем пушка смогла выстрелить. Ударила вражеская артиллерия с закрытых позиций. Гулко перекатывалось по лесу эхо. Содрогалась земля. Снаряды рвались вокруг поляны и на бугре, взметая песчаные смерчи.

Защитники понесли первые потери. В переднем окопе среди раненых оказался и младший лейтенант Тюренков. Командование принял политрук Родионов.

Артиллерийский огонь утих.

— Сейчас гитлеровцы снова пойдут в атаку, — крикнул политрук. — Приготовить гранаты!

Опять на опушке леса показались вражеские цепи. Теперь уже гитлеровцы не казались такими самоуверенными и не галдели. Они двигались, низко пригнувшись и маскируясь за стволами сосен и кустарником. Не один десяток вражеских трупов остался на земле.

Враг оттянул свои цепи далеко в лес, и вновь ударила артиллерия.

— За мной, — крикнул политрук и, выскочив из окопа, бросился в лес, вслед за отступающими немцами. Родионов понимал, что единственное спасение людей сейчас в том, чтобы покинуть окопы и прижаться к врагу.

Опасения политрука подтвердились. Вражеские снаряды кучно ложились на поляну, попадали в окопы. Но люди были уже в лесу, впереди. Маневр Родионова на этот раз спас жизнь бойцам. Через полчаса артиллерийский огонь прекратился.

— Всем в окопы! — передал по цепи команду политрук.

Пограничники возвращались в окопы и не узнавали их. Некоторые были вовсе сравнены с землей, стенки обвалились, зияли воронки. Но не было времени, чтобы пустить в ход лопаты и надежно окопаться. По лесу вновь наступали цепи гитлеровцев, охватывая теперь заставу с флангов.

— Немцы в тылу, товарищ политрук, — доложил Ибутаев, наблюдавший за лесом.

С пронзительным визгом шлепались мины, разбрасывая во все стороны осколки. Был убит Ибутаев, тяжело ранен пулеметчик Дворжак. Редели ряды защитников. От тяжелой раны умер

у пулемета сержант Игнатенко. Были убиты еще несколько бойцов. Особенно много жертв было в переднем окопе. Но живые продолжали неравный бой. Место погибшего сержанта Игнатенко занял у пулемета политрук Родионов.

А кольцо гитлеровцев сильнее стягивалось вокруг заставы. Они кричали:

— Рус, сдавайся!

На левом фланге загорелся лес. Пахло гарью, трещала хвоя. Становилось тяжело дышать. Упал без сознания раненный в голову сержант Златин.

Теперь приходилось яростно отстреливаться и бойцам тылового окопа. Пулеметчики Григорьев и Стреблянский, сержант Котляр, рядовые Харитонов, Быстряков, Даутов, Воробьев, Козовякин, Сисин, Бессалов вели огонь по врагам, обходившим заставу с тыла. И вот свист снаряда. Оглушительный разрыв. Упал на дно окопа смертельно раненный Харитонов, ранен в челюсть Быстряков.

Политрук Родионов продолжал расстреливать в упор гитлеровцев, пока не кончилась последняя лента. Тогда он дал команду оставшимся в живых защитникам отойти в лес, но бойцы тылового окопа не смогли услышать слова команды: связь давно была прервана. Бросив бесполезный теперь пулемет, политрук побежал, пригибаясь, через дорогу, к опушке. Вражеская пуля настигла его раньше, чем Родионов смог укрыться в лесу. Рядом погибли еще трое бойцов.

А тыловой окоп все еще продолжал отстреливаться и отбиваться гранатами. Но вот в него залетела вражеская граната с длинной деревянной ручкой и упала под ноги Григорьеву. Он попытался схватить ее, чтобы выбросить из окопа, но не успел. Стреблянский, увидев убитого товарища, в отчаянной ярости прижался к щитку пулемета. Но и он погиб, прошитый автоматной очередью.

Вот что вспоминает Бессалов о последних минутах обороны:

— Обрушившаяся стенка окопа прижала меня к земле. Воробьев бросился к куче песка, разгреб ее руками, но я лежал уже без движения. Немного поодаль, вытянувшись во весь рост, лежал убитый Козовякин. Здесь же, в изгибе окопа, погиб и Даутов. В 13 часов застава пала, а вокруг в окопах лежали трупы комсомольцев-пограничников. Они не сделали ни шагу назад.

Котляр дополняет воспоминания Бессалова:

— Нам приходилось все труднее, но мы не отступали. Я бил из своего «Максима» по флангу. Амортизаторы полопались, кожух пробит, ленты на исходе. Вражеская пехота отошла, и фашисты решили сравнять нас с землей, открыли беглый огонь из пушек и минометов…

Когда артиллерийский огонь прекратился, гитлеровцы смогли занять заставу. В полузасыпанных песком окопах они нашли кроме трупов лишь несколько оглушенных, тяжелораненых советских пограничников.

К окопу подошел гитлеровский офицер и сказал что-то хриплым голосом сопровождавшим его автоматчикам. Те бросились вытаскивать из окопов уцелевших пограничников. Офицер ткнул пальцем в петлицу Котляра и спросил на скверном русском языке:

— Вы есть сержант? Вы мне будет говорить правду. Здесь был по крайней мере батальон. Куда ушли остальные?