Чекисты рассказывают... Книга 2-я
Шрифт:
Мы уехали в город, в управление.
Я попросил Марченко как можно скорее раздобыть списки рабочих, служащих и инженерно-технических работников, участвовавших в прокладке нефтепровода в районе Сосновки.
Список начинался с Василия Михайловича Чарустина, он был тогда начальником строительства. Вторым значился главный инженер по прокладке нефтепровода. Против его фамилии пометка: находится в длительной заграничной командировке.
Затем начальник геологической группы Георгий Осипович Осипов. Он был на
С электросварщиком Александром Даниловичем Куражихиным меня познакомили накануне.
Некоторые члены технической комиссии высказывали предположение, что несчастье могло произойти из-за плохого качества сварочных работ. На сварочном шве, видимо, образовался разрыв, в который потекла из нефтепровода нефть.
Александр Данилович Куражихин человек молодой, ему нет и тридцати. Жена его чуть моложе. Я их видел на пожаре. Она плакала, он стоял молча, спрятав руки в карманы.
Сварочный шов наиболее уязвимое место в трубопроводе, поэтому Куражихин возможный виновник бедствия. Мне хотелось узнать, что он за человек. Биографическая справка, переданная работниками областного управления, мало что могла сказать.
Родился он в марте 1942 года. Отца не знал, он не вернулся с фронта. Растила его мать, и по всему было видно, не легко ей давалось это. Колхозница, доярка. Кроме него, у нее еще было трое. Те постарше... Он последненький. Деревенская школа, ФЗО, комсомол, путевка в школу сварщиков высшего разряда и работа... Паспорт сварщика давал ему право на рабочее клеймо. Производственные характеристики отличные. О Саше говорили тепло пожилые, умудренные опытом рабочие-коммунисты, товарищи по его профессии. Верхолаз. Доводилось ему сваривать и очень ответственные узлы в условиях нелегких: на ветру, на морозе, на высоте.
Молодой квалифицированный рабочий, представитель нового поколения рабочего класса. Собирается в институт, но ждет, пока жена кончит пединститут.
Жил он на окраине города в новом жилом квартале, который вырос после пуска нефтеперегонного завода.
Кольцевая дорога вела к хилой рощице, остаткам недавних лесов, по взгорью разбежались домики с садовыми участками, а вот и новый квартал нефтяников. Пятиэтажные панельные дома. Обычная планировка, детские площадки, газоны, здание школы, детские ясли.
Однокомнатная квартира на первом этаже.
Вся семья в сборе. Настроение траурное. В такой обстановке появление нового человека вызывает тревогу.
Наталья Ивановна Куражихина открыла дверь и вопросительно заглянула в лицо. Я представился. Хозяйка отступила в комнату, приглашая пройти. Куражихин встал из-за стола мне навстречу и стоял, опустив глаза. Наталья Ивановна притянула к себе девочку лет четырех.
— Александр Данилович! — сказал я Куражихину. — Страшная беда случилась... Мы все вместе должны разобраться...
—
Живые карие глаза, без какого-либо следа настороженности или опаски.
— Сушу сухарики! — добавил он. — Работа такая — на краю пропасти. Металл сшивать надо, а рвется он на швах. Кто виноват? Сварщик...
Самая пора задать вопрос.
— Может быть, металл на трубах некачественный? Трубы из ФРГ?
Куражихин покачал головой.
— Да. Из ФРГ. Отличный металл. К тому же каждый сантиметр мы проверяли... Я грешу на сварные швы, хотя варил на совесть. А вот почему они распустились, что там могло получиться под землей? Не знаю. Бродячие токи, может быть? Ума не приложу!
Ответ Куражихина мне понравился.
— Вы хотите меня допрашивать? — спросил он коротко.
— Нет! Я хочу услышать рассказ о том, как работа шла.
— Работа шла неторопливо и ритмично. Пожаловаться не на что...
— Кто сварку проверял?
— У меня паспорт... Мою сварку не проверяют. Я отвечаю целиком!
Вопросы мои, собственно говоря, иссякли.
Присмотрелся я к обстановке в комнате. О заработке его я имел справку. Хороший был у него заработок. Не ленился...
Обставлена квартира удобно и разумно, ничего лишнего. Самодельные книжные стеллажи, много книг. И не было заметно на вещах той зализанной, залакированной показухи, которая обличала, выдавала и выдает с первого взгляда запрятавшегося за вещью мещанина.
Уже уходя, я спросил его:
— Чарустин интересовался, как ведутся сварочные работы?
— Без него ни одна труба не уложена... Василий Михайлович человек аккуратный, вникал во все мелочи. А что, директора завода тоже потянут к ответу?
— А почему же директор должен быть избавлен от ответственности?
Куражихин вздохнул.
— Он каждый метр трассы проверил, на все составлена полная документация. Хороший и деловой он человек.
— В каждом расследовании есть две стороны. Одна сторона — это найти виновного, а другая — установить, что виновного нет!
«Если Чарустин действительно вникал в каждую мелочь, если сварщик работал добросовестно, если все было на должном техническом уровне, то в чем же причина случившегося?» — думал я по дороге в гостиницу.
Три дня работала техническая комиссия. Затем в прокуратуру было представлено заключение, подписанное Баландиным и членами комиссии.
Мы получили копию.
Мне первому предстояло прочитать этот документ. Не без волнения вскрыл я пакет. Куражихин получил полную реабилитацию. Разрыв трубы произошел не на сварочном шве. Баландин, специалист по нефтепроводам, утверждал, что металл на трубах был недоброкачественным и это привело к катастрофе.
К заключению были приложены документы проектного характера, документы геологических изысканий по трассе.