Человек без лица
Шрифт:
Бьюкенен и Холли прошли мимо Малтина, который нетерпеливо захлопнул дверь и прошествовал на середину просторной комнаты.
Сказать «просторная» значило не сказать ничего. Этот прямоугольный зал с очень высоким потолком мог бы вместить по меньшей мере четыре обычные комнаты. Две стены представляли собой сплошное огромное окно, которое начиналось на высоте бедра и тянулось к самому потолку, открывая потрясающий вид на 5-ю авеню с одной стороны и на Центральный парк — с другой. Комната была со вкусом обставлена старинной мебелью. На Бьюкенена произвели впечатление полированное дерево и хрусталь, дорогие ткани и восточные ковры, картины в стиле кубизма — явно подлинники.
— Не знаю, какой информацией о моей бывшей жене вы располагаете, но она так или иначе уже устарела, потому что я только что получил от нее известие.
Бьюкенену потребовалось все его самообладание, чтобы удержаться от вопросов. По сценарию главной в этом шоу была Холли. Она должна была вести его.
И она начала.
— Ну что ж, значит, вы почувствовали облегчение.
— Конечно. Очень большое облегчение.
Фредерик Малтин был человеком среднего роста и веса, лет сорока пяти, с обычным лицом, умеренным количеством волос и умеренным количеством седины в них. Зато в остальном в его облике не было ничего усредненного или умеренного. Изящные, начищенные до блеска черные туфли на тонкой подошве и тщательно отглаженный синий двубортный костюм были, безусловно, иностранного происхождения и сшиты на заказ. Сверкающей белизны рубашка и изысканный галстук в полоску отличались текстурой дорогого шелка. Бьюкенен не мог не обратить внимания на бриллиантовые запонки Малтина, когда тот с показным нетерпением посмотрел на свои украшенные бриллиантами часы фирмы «Картье». На левом мизинце блестело кольцо с сапфиром. В общем, утреннее одевание, похоже, обошлось ему тысяч в двадцать долларов.
— Портье сказал, что вы просили о десятиминутном
разговоре, но я не могу уделить вам даже и этого времени, — продолжал Малтин. Голос у него был пронзительным, в нем звучали повелительные нотки.
— Но вам наверняка хочется как можно скорее сообщить эту хорошую новость прессе, — сказала Холли. — Ведь вчера было столько шума… Я имею в виду ваши настойчивые утверждения о том, что с ней что-то случилось. Вы, естественно, хотите, чтобы все узнали, что тревога была ложной.
— Ну да, — ответил Малтин, — конечно. Я не… Вы правы. Действительно, вам и другим репортерам необходимо информировать ее поклонников о том, что она никак не пострадала.
Холли произнесла озадаченным тоном:
— Но вы так это говорите… Будто еще ничего не сообщили средствам массовой информации.
— Я… я только что получил это известие. Все еще прихожу в себя. Знаете, это такое облегчение. — Малтин вынул из нагрудного кармана своего костюма шелковый бордовый платок и вытер лоб.
Да, вид у тебя облегченный, черта с два, подумал Бьюкенен.
— У меня еще не было времени собраться с мыслями. Строить какие-то планы…
— Что сказала вам ваша бывшая жена? — спросила Холли. — Где она была последние две недели?
Малтин казался смущенным.
— Далеко отсюда. Она сказала мне — где, но не желает называть точное место. Хочет остаться там еще на какое-то время. Отдохнуть. После этого недоразумения репортеры облепят ее, если только получат такую возможность.
— Но вы можете хотя бы намекнуть, где она находится?
— Во Франции. И это все, что я намерен сообщить.
— А она объяснила, почему так внезапно исчезла?
— Она хотела сменить обстановку, отправиться в путешествие. В своем нетерпении покончить с этими злополучными юридическими делами я ошибочно предположил, что, если я не могу с ней связаться, значит, с ней произошло какое-то несчастье.
Присматриваясь к комнате, Бьюкенен уловил слабый запах сигаретного дыма, хотя в этом тщательно убранном помещении не было видно ни одной пепельницы. И от одежды Малтина сигаретами тоже не пахло. Бьюкенена всегда удивляло, что курильщики не понимают, насколько всепроникающ этот аромат. Сигаретным дымом тянуло из какого-то удаленного уголка этих огромных апартаментов. Бьюкенен сильно подозревал, что Малтин не только сам не курил, но и не одобрял курения в своем присутствии, а тем более у себя в доме.
— Я должен сделать одно признание, — произнес Малтин. — Моя чрезмерно эмоциональная реакция была вызвана тем, что Мария не отвечала на мои звонки. Когда несколько недель назад она продала свою квартиру и исчезла, я был взбешен тем, что она проигнорировала меня, не сочла нужным спросить моего совета. Ведь раньше она обо всем советовалась со мной. Я просто не мог себе представить, что она так поступит, поведет себя столь независимо, даже если мы и в разводе. Задетое самолюбие заставило меня утверждать, что она, должно быть, стала жертвой преступления. Абсурдно, конечно, с моей стороны.
— Да, — вступил в разговор Бьюкенен, впервые открывая рот. — Вы не будете возражать, если я воспользуюсь вашим туалетом?
— Я именно буду возражать. И даже очень.
— Но у меня крайняя необходимость, мне срочно нужно туда…
Бьюкенен направился через всю комнату к двери, расположенной в дальнем ее конце.
— Постойте. Что вы себе позволяете? — в ярости воскликнул Малтин. — Вы не имеете права… Сейчас же остановитесь! Ни с места, вам говорят!
— Но я сказал вам, что мне нужно в туалет. — Бьюкенен открыл дверь и оказался в коридоре, столь же дорого и с не меньшим вкусом отделанном.
Малтин бросился за ним.
— Если вы не остановитесь, я вызову полицию!
Бьюкенен не остановился. Запах сигаретного дыма усиливался. Кажется, он доносится из…
Бьюкенен открыл какую-то дверь слева и заглянул в отделанный дубом кабинет. Удивленно выпрямившись, на него смотрел человек, который стоял, опираясь на большой полированный письменный стол. На вид ему можно было дать около тридцати пяти лет. На нем был ничем не примечательный костюм, волосы нуждались в стрижке, по ботинкам не помешало бы пройтись щеткой, в руке он держал сигарету, и вообще он выглядел как человек такого сорта, с которым Фредерик Малтин не должен был бы иметь никакого дела.
— Извините, — сказал Бьюкенен. — Я думал, что здесь туалет.
— Ничего страшного, — ответил человек.
Револьвер, рукояткой вперед, оттопыривал его пиджак с левого бока. Чтобы вытащить оружие, ему придется действовать правой рукой, но в ней сигарета. Человек наклонился вперед, как бы для того чтобы стряхнуть пепел в корзину для бумаг. Вместо этого он уронил туда сигарету и схватился за оружие.
Но недостаточно быстро. Бьюкенену было ни к чему, чтобы выстрелы всполошили кого-нибудь из здешних обитателей. Крепко сжав ремень сумки с фотоаппаратом, он повернулся, словно собираясь уйти. И продолжал поворачиваться. Раскрутившись, он сильно и быстро взмахнул сумкой. Удар пришелся сбоку по челюсти. Раздался громкий и резкий звук. Тело человека изогнулось, глаза закатились, изо рта хлынула кровь. Он со стоном рухнул на ковер, проехал по нему и врубился черепом в нижнюю часть стеллажа, где стояли книги в кожаных переплетах. Он дышал, но не двигался.