Человек без смысла
Шрифт:
– Ты какой будешь? Этот веганский, а этот обычный, но веганский гораздо вкуснее и не такой тяжелый.
– Давай его, – отвечаю я и смотрю на нее с улыбкой, натянутой до ушей.
– Что за черт? Все заляпано. Чего смотришь? Ешь, закончится же.
– У тебя с собой?
– Что?
– Так ты принесла?
– Не пали. Я же все-таки на медика учусь. Мы будем давать клятву.
Анна никогда не казалась мне просто телом, поэтому я называл ее по имени. Ей подходит ее имя, иногда мне кажется, что именно такие люди, внешне кажущиеся беззаботными, и способны прыгнуть под поезд. Но Анна, даже если и прыгнула бы, полежала
– А что именно принесла?
– Ты достал. Не становись похожим на сам знаешь кого, я знаю, ради чего ты это делаешь.
– Ради чего же?
– Эта штука может указать пути, если все пойдет по плану.
Несколько десятков километров едем в сторону побережья. Я высовываюсь сначала из окна, потом прошу ее откинуть крышу, пока она рассказывает моему торсу о том, какие же парни хитрые.
Она дергает меня за штаны и говорит:
– В этом есть смысл, послушай же.
Я спускаюсь, поправляя футболку.
– Весь во внимании!
– Парни такие хитрые. Только не подумай, что это банальное утверждение. Я сейчас скажу кое-что совсем не банальное. Парни хитрые потому, что, желая затащить девушку в постель, говорят, что они вовсе не такие, какими кажутся. Не такие мерзкие и противные? Ха. На самом деле мы – это все наши маски, которые мы надеваем на себя, нет истинного ни внутри не снаружи, понимаешь?
– Я не пытаюсь затащить тебя в постель, хотя с утверждением согласен.
– Да я не про тебя, ты для меня – существо бесполое.
– Благодарю…
– Не в том смысле, просто друзья для меня сами по себе… то есть я не вешаю на них ярлыки, они для меня просто близкие люди.
– «Близкие люди» тоже ярлык.
– Не вредничай. А про маски… вот ты, например.
– А что я?
– Я тебе как человек, не нужна.
– А как кто?
– «Алло, Анна?» – фраза, которую я слышу только, когда тебе что-то нужно от меня. Я – тот человек, который привозит тебе какие-то приколюхи и у которого есть тачка. Если бы мы не улетали возле побережья всякий раз, когда у тебя приступы счастья, ты бы даже и не думал обо мне.
– Может и так, дорогая.
– Конечно, так. Ты даже начинаешь называть меня дорогой или замечательной, или каким-нибудь говнистым уменьшительно-ласкательным, потому что находишь мне применение на вечер.
– Вовсе нет, я называю тебя дорогая, чтобы ты отвлеклась.
– Все люди преображаются, когда вступают с тобой в определенные отношения, особенно если тебя зовут Анна, и ты тот человек, у которого с собой в бардачке всегда… Таков наш век потребления, век людей – статусных знаков, который уничтожает в нас все человеческое.
Анна резко притормаживает, смотрит в окно и говорит:
– Я не собираюсь загоняться, ты не подумай. Я буду петь песни.
Она без нижнего белья и в легком топе, который обнажает ее ключицы. Все люди – статусные знаки, как она сказала, и я мог бы показать ей, что я не являюсь набором символов, но в тот момент я не хотел отрицать собственную сущность, тем более, что ее интеллект сразу бы сопоставил все факты и вывел меня на чистую воду. Строить прекрасный дом на фундаменте из дерьма – не моя история. Со временем, он все равно развалится, а ее тонкие ключицы будут перед моим взором еще целых двадцать четыре часа. Было бы глупо не поддаться своей собственной «автоматической» сущности в моменты моего
Она выбегает из тачки и начинает плавно двигаться, просит меня включить погромче музыку.
– Какая прекрасная погода, ощущаешь? Просто открой эту чертову дверь и иди ко мне.
Марку под язык. Страстный поцелуй. Затем слезы. Быть в отчаянии – нелегко. Зачем же все вокруг его переоценивают?
Счастье бывает настоящим подарком, особенно, когда знаешь, что его тройная доза через пять минут побежит по твоим венам, подключатся все нейромедиаторы и теперь не только на земле, но и в голове начнется Бал Сатаны. В эти минуты я считаю свое сознание настоящей находкой, невероятной удачей, которая подсказывает мне, где спрятан ключ от сейфа, к которому люди не находят доступа десятками лет.
– Стой, а палатку собрать?
Я разворачиваюсь обратно и начинаю доставать палки из багажника, как вдруг останавливаюсь:
– А что, если это мой последний шанс?
– Наверное.
Тем не менее я был настроен серьезно, возможно, даже серьезнее, чем в тот раз, когда я составлял список вопросов, которые намеревался изучить под «скоростью». Тогда ничего не вышло, но в этот раз залив казался по-особенному красивым. Сегодня я должен был получить ответы.
– Хочешь совет? Можешь отнестись к этому как к эксперименту.
Тогда эксперимент начинается прямо сейчас. Ах да, чуть не забыл ввести в курс дела. Есть разные приколюхи: открывая одни, получаешь целые миры из игрушечных фигурок, открывая другие, не получаешь ничего, только испорченный шоколад. Первые дают тебе истинное знание, вторые просто убивают время. Если и жертвовать чем-то, то ради чего-то стоящего, а для этого нужна хорошая интуиция. Моей интуицией была Анна.
В эти моменты следует помнить одно. Когда будешь выстраивать из попавшихся фигурок целые миры, нельзя заходить слишком далеко, можно привыкнуть и попасть на тот уровень сознания, где почувствуешь себя внутри клетки и посмотришь на мир из бесконечно малой величины. Начнешь видеть, а розовые очки, которые являются любимым аксессуаром большинства людей, тебе больше не понадобятся. Многие знаменитости делали это для того, чтобы понять, на верном ли они пути и, когда реальность открывалась им во всей своей сути, им приходилось платить возможностью спокойного и даже счастливого беззаботного существования, с чем не все могли смириться.
– А если у тебя не получится найти ответы в этот раз, что ты будешь делать?
– Я не знаю.
Палатке не хватало воздуха так же, как и моим легким. Если бы мне пришлось всю жизнь прожить в палатке или, что еще ужасней, в пифосе, оправданий моему отчаянию стало бы в разы больше. Через несколько минут все внутри начало расширяться, а потолок устремился далеко вверх. Я посмотрел на свою спутницу, которая сидела и молчала, уткнувшись в телефон.
– Непривычно.
Она кинула мне пару носков, на одном из которых был нарисован фламинго в очках от Gucci. Никогда прежде мне не приходилось пересекаться с Фламинго, но образ Фламинго в моей голове, полученный от принта на носках, наверняка, был бы одним и тем же в случае, если бы я видел его вживую. Но если эта картинка в наших головах и правда была одной и той же, то стремление людей к потребительству было бы значительно ниже, значит, к картинке присоединяется еще кое-что, но что?