Человек-да

Через двадцать минут наступит полночь. Я стою под дождем у дома богатого банкира в Лас-Вегасе.

Проверяю карманы. В них все, что мне нужно. Фотографии. Ключи от машины. Серебряные карманные часы.

И, самое главное, — оружие.

Потому что меня попросили убить человека.

И я согласился.

Гм.

На самом деле я там не стою. И никогда не стоял.

Имел я в виду следующее: когда вас в последний раз просили убить человека? Со мной такое случается крайне редко. И, говоря по чести, я даже не уверен, что смог бы это сделать. Если б сегодня вы попросили

меня убить неугодного вам человека, я бы наверняка отказался — категорически. И даже если бы стал интересоваться подробностями, мой ответ все равно, вероятно, был бы отрицательным.

«Нет, — сказал бы я. — Разве нельзя уладить разногласия с этим человеком каким-то другим способом?»

И вы поняли бы, к чему я клоню, и сказали бы:

«Конечно, можно. Пожалуй, лучше обыграй-ка его в шахматы». — И вы, пристыженный, пошли бы прочь, поражаясь моей мудрости.

Нет. Я могу смело признать, что никогда не убивал человека. Во всяком случае, умышленно. И вынудил вас представить, как я готовлюсь совершить грязное убийство в Лас-Вегасе, с одной-единственной целью: чтобы дать понять, как могла бы сложиться моя судьба. Как могла бы начаться эта история. Я стою под дождем, с оружием в руке, готовый выполнить ужасную и зловещую миссию. А я ненавижу дождь. И с оружием в руках выгляжу круглым идиотом. И ни за что не рискнул бы выйти на улицу в Лас-Вегасе после полуночи. И к убийству как методу решения проблем отношусь неодобрительно. Да и вообще не знаю, откуда взялись серебряные карманные часы.

Так что, слава Богу, история, которую я хочу вам рассказать, начинается иначе. Однако в этой истории мне пришлось посетить весьма необычные места, встретиться с необычными людьми и совершить необычные поступки. События этой моей истории происходили не так давно. Развивались на протяжении нескольких месяцев. На протяжении нескольких месяцев, которые изменили не только мою жизнь, но и весь мой образ жизни, мое отношение к жизни.

Мне остается только выразить благодарность всем тем людям, которым я посвятил следующие несколько сот страниц. Их имена подлинны. Исключение составляют лишь те случаи, когда я изменял имя или деталь, дабы избавить кого-то от смущения, или — как в случае с одним из центральных персонажей — потому, что меня о том попросили, считая, что это круто. Также, боюсь, порой мне приходилось сдвигать какое-то событие в несколько иное время или место... но это ради вашего же блага. Я не хочу, чтобы вы заснули за чтением моей книги. Ибо мне нужно донести до вас нечто очень важное.

В основе книги материалы дневника. Некоторые из них я использовал в более полном объеме, чем другие, некоторые вообще не включил в повествование, а некоторые переписал слово в слово. Я всем рекомендую вести дневник. Дневник — это здорово.

И последнее: сделайте мне одолжение. Читая эту книгу — даже если это займет много времени и где бы вы ее ни читали, — помечайте, сколько раз вы ответили согласием на то или иное предложение. И подумайте о том, к чему могли бы привести эти ваши «да». Возможно, однажды вам это пригодится.

Кстати, сегодня вы выглядите замечательно.

Дэнни Уоллес

Санкт-Петербург, июнь 2005 г.

12 января

Я начал вести дневник, дабы зафиксировать все, что происходит в моей жизни. И когда-нибудь я буду рад, что записал все это для потомков. Если вы историк из будущего, не тратьте время на выражения благодарности. Лучше посвятите его чтению моих мыслей и философских воззрений.

Итак, с ручкой в руке, я говорю: Жизнь, я готов к испытаниям, которые ты ниспошлешь мне!

19 января

Пока ничего.

Трудно поверить, что автобус — обычный красный лондонский автобус — может изменить твою жизнь. И тем не менее.

Конечно, есть и другие причины того, что в итоге произошло. Я не утверждаю, что виной всему автобус. Но автобус сыграл немаловажную роль. Вернее, если быть точным, человек, сидевший в автобусе рядом со мной. Вот он, рядом — листает «Ивнинг стандард» [1] , то и дело поглядывая на свои дешевые черные часы, и даже не догадывается, сколь неожиданное воздействие оказала на меня фраза, которую он произнес буквально считанные секунды назад.

Знаете, так бывает в мультиках, когда показывают, как на дурака внезапно нисходит озарение: он купается в золотистом сиянии, льющемся с небес, на его лице умиротворение, а вокруг поют ангелы.

Жизнь, разумеется, не мультик. Начнем с того, что я сижу в переполненном автобусе, едущем по улицам лондонского Ист-Энда, и соответственно омывает меня не золотистое сияние, а смрад из пота и кашля.

И все же это прозрение. И я улыбаюсь — от того, что услышал, от того, что узнал. Интересно, кто-нибудь еще в автобусе чувствует то же самое? Я украдкой огляделся вокруг. А вдруг и на моих попутчиков произвела впечатление простая фраза этого человека — фраза, преисполненная надежды, и оптимизма, и всего того, что я доселе, оказывается, не принимал во внимание?

Увы, нет. Похоже, кроме меня, ни на кого. Впрочем, это не беда. Время у них есть.

А вот для меня этот человек, что сидит рядом... он изменил все.

— Возможно, это был Христос, — предположил Иан, ставя на стол кружку с пивом. Мы с ним сидели в пабе «Йоркшир грей», и он уже был под хмельком. — Или Будда! Черт, я был бы не прочь познакомиться с Буддой. Вид у него на редкость забавный. А тот мужик как выглядел? Если с бородой, то наверняка Христос; если с пузом, вероятно, Будда.

— Борода у него была, но не как у Христа.

— А пузо? — спросил Иан, глядя на меня с надеждой в глазах. — У него было пузо, как у Будды?

— Уверяю тебя, это был не Будда, а обычный индус. Звали его Махди, как-то так.

— «Махди» звучит почти как «Христос».

— Вовсе нет. И это был не Христос. И зачем Христос вдруг оказался бы в Бетнал-Грин?

— В Бетнал-Грин есть хорошие магазины уцененных товаров.

— Христос — сын Господа, Иан. Ему не нужны магазины уцененных товаров.

— Черт, ты только представь, сколько б бабок водилось у тебя в карманах, будь ты сын Господа.

— Иан... Я пытаюсь рассказать тебе про поворотный момент в моей жизни, а ты талдычишь про Христа в дешевом магазине.

— Извини, продолжай. Значит, на прошлой неделе ты встретил в автобусе мужика, который не был ни Божеством, ни сыном Господа, и еще у тебя был твой дневник, так?

Да. И еще мой дневник. Одна из главных причин того, что произошло, — почти столь же важная, как и автобус. Дневник, который тогда я только-только начал вести, — дабы не забыть все то замечательное, что делал. Не забыть то восхитительное, безумное, неопределенное время. Очень важное для меня время, беззаботное время, время, которое я, оглядываясь назад, называю лучшей порой моей жизни.