Человек-эхо
Шрифт:
– Это был поджог. Кто-то намеренно устроил пожар.
– Это не я!
– Ну так расскажите мне, что произошло. – Мужчина делает паузу, и она чувствует, как он изучает ее лицо на предмет какой-то реакции. – Разве вы не хотите увидеть Элис, миссис Амброуз?
Она кивает. Да, хочет, больше всего на свете!
Он передает ей бумажный платочек из стоящей на тумбочке коробочки, и она вытирает глаза, сморкается. Сопли на платочке черные от сажи.
Джесс мотает головой.
– Я вообще-то мало что помню, честно говоря. Я проснулась, учуяла дым. Вышла
– Вы вызвали пожарных?
– Нет, не вызывала.
– А почему?
– Ну… я не знаю. – Действительно, почему она сразу не позвонила в «три девятки»? Ей просто не пришло в голову. В такой панике она могла думать только про дочь.
– Почему вы с мужем спали в разных комнатах?
– Ему рано утром надо было по делам. Он не хотел меня тревожить.
Мужчина кивает, о чем-то размышляя. Выглядит он не так, как она ожидала бы от офицера полиции: смугловатый, задумчиво-хмурый, с всклокоченными волосами и с как минимум недельной щетиной. И еще она улавливает какой-то странный запах: не то чтобы неприятный, но немного затхлый, и вроде как слегка отдает соляркой или еще каким-то топливом. Это напоминает ей запахи гаража.
– А как к вам обращаться? – спрашивает она. – Детектив…
– Гриффин, – подсказывает он. – А в последнее время вы не замечали ничего странного?
– Странного?
– Кого-нибудь, кого вы раньше не замечали в вашем районе. Кто наблюдал бы за вами, за вашим домом… Ваш муж не упоминал чего-нибудь в этом роде?
Джесс пытается припомнить.
– Нет, вроде ничего такого в голову не приходит.
– В вашем доме есть видеонаблюдение или сигнализация?
Она мотает головой.
– Жаль.
Джесс замечает, что его взгляд перекидывается на ее левую руку, на прямые белесые линии, четко выделяющиеся на коже. Джесс поспешно натягивает одеяло, чтобы прикрыть их.
– Датчики дыма, – отвечает она. – Они почему-то не сработали.
Гриффин опять кивает. Джесс замечает, что он ничего не записывает, просто слушает, все с тем же хмурым видом.
– Когда вы их в последний раз проверяли? – спрашивает он.
Она не может припомнить. Открывает было рот и тут же закрывает его опять. Не знает, что еще ему сказать, чтобы он ей поверил.
Но тут занавеску отдергивают вбок, и перед ними появляется еще один мужчина. Гриффин встает и пятится назад, как только замечает бейджик на шнурке и стетоскоп на шее мужчины.
– Джесс! Прости, я примчался, как только узнал… Ты как?
При долгожданном виде своего старого друга Джесс сразу испытывает облегчение. Врач поворачивается, словно только что заметив другого мужчину, стоящего возле кровати Джесс.
– Нав Шарма, – представляется он, протягивая было руку, но Гриффин уже уходит, опустив голову и ссутулившись.
Нав опять поворачивается к Джесс, присаживается на стул, на котором только что сидел детектив. Берет ее руки в свои.
– Нав, ты уже видел Элис? – спрашивает она.
– Да. Она очнулась, но все еще на кислороде, соображает плохо, с жуткой головной болью. – Он улыбается, но ей хорошо видны бессонная ночь и беспокойство у него на лице. – Реаниматологи тут – настоящие мастера своего дела. Она в хороших руках, лучше не найдешь. И я прекрасно знаю свою крестницу, она девочка сильная. Настоящий боец.
– А мои мама с папой?..
– Они за ней присматривают.
Джесс чувствует себя значительно лучше, зная, что ее родители сейчас рядом с дочерью. Она представляет себе свою маму, нежно гладящую Элис по волосам. Папу, который суетится вокруг, отслеживая каждую мелочь.
– Так ты как? – мягко повторяет Нав.
Его доброта опять вызывает у нее слезы, и он склоняется к ней, сжимает в крепких объятиях. Джесс приникает к нему. От него пахнет антисептиками и долгой ночью в больнице. Нав медленно отпускает ее.
– Соболезную насчет Патрика, – произносит он. – Он был… он…
И тут же умолкает, мрачно опустив уголки губ и прикрыв глаза. Она слабо улыбается другу, стиснув его руку. Нав делает глубокий вдох, берет себя в руки и вновь смотрит на нее. Джесс знает, что он гораздо сильней расстроен, чем сейчас показывает, но его профессионализм берет верх.
– А они знают… – начинает было он, но она сразу же перебивает его:
– Конечно же, знают, Нав! Это записано во всех моих медицинских карточках! – Произносит она это более резко, чем намеревалась, и сразу же ощущает укол вины. Следует пауза, и она знает, что Нав неотрывно смотрит на нее. Ей не нравится быть человеком, которого он сейчас перед собой видит. Слабым, больным. Жалким.
Джесс опускает взгляд, все еще сжимая в кулаке сырой бумажный платочек. Замечает черноту у себя под ногтями, грязные разводы сажи, въевшиеся в кожу.
– А кто это был? – наконец спрашивает Нав.
– Полицейский.
Обернувшись, он смотрит на дверь, в которую вышел Гриффин, но в коридоре пусто.
– Они не дают мне повидаться с Элис. Они думают, что я… – Голос Джесс сходит на нет, и Нав кивает с мрачным выражением на лице.
– Знаю. Твоя мама мне уже сказала.
– Присмотришь за ней, хорошо? – просит Джесс, ощущая, как начинают тяжелеть веки. Тело ее совершенно измотано, нуждается в энергии, чтобы оправиться.
Присутствие Нава дарит ей покой. Он ее самый старый и лучший друг – с тех самых пор, как они познакомились в одной местной забегаловке во время учебы в университете. Нав тогда тусовался в компании разгульных студентов-медиков, по уши накачанных алкоголем и тестостероном, а Джесс тихо проводила вечер в компании подруг. И в самый разгар вечера, невнятно извинившись, Нав блеванул ей прямо на туфли.
На следующий день – непонятно каким образом – он ее разыскал и вручил новенькую пару кроссовок. Это был совершенно неожиданный жест, хотя и полностью соответствующий тому, что на деле представлял собой Нав. Хорошо воспитанный, предупредительный, щедрый… Она с готовностью доверила бы ему даже собственную жизнь. И вот теперь доверяет ему жизнь своей дочери…