Человек идет(Повести)
Шрифт:
И кану разошлись в разные стороны.
…Когда Манг и женщины ушли в лес, к Грэт подошли Кос и Тайдо и стали жестами показывать, что ей нужно отправляться туда, к белым. Они даже пробовали изобразить пароход и гудеть, как он. Смысл их жестов она поняла, но ей показалось странным, почему это делают они, а не Манг, и к тому же в его отсутствие.
Она инстинктивно почувствовала, что тут что-то неладно, и стала отказываться. Тогда мужчины силой усадили ее в лодку. Теперь уже не было сомнений, что ее везут на смерть. Девушка начала вырываться, плакать, кричать, но ей зажали рот. Наконец она выбилась из сил, потеряла сознание. В таком состоянии ее доставили на небольшой островок и вынесли на берег.
Придя в себя, она увидела, что лежит одна на берегу под скалой. Ей сразу вспомнилось, как недавно стояла она на скалистом островке. Так же наступал вечер, так же пустынно было море, так же спокойно плескались о берег волны, и впереди ждала смерть. Только на этот раз не было никакой надежды, что приплывет Манг…
И вдруг, словно сквозь сон, она видит: приближается лодка, а в ней человек в знакомом капитанском кителе.
— Манг?! — закричала девушка, протянув к нему руки и вся сияя от счастья.
Манг был уже у берега. Он приветливо ей улыбнулся, но тут же с укоризной сказал:
— Зачем Белая птица убежала от Манга? Он сам отвез бы ее к белым. Ведь ты тут могла погибнуть!
Как удивилась бы девушка, если бы могла понять, что он говорит! Но ей было достаточно и того, что она опять спасена, и на этот раз наверняка отправится встречать корабль. Манг выразительными жестами объяснил ей, что они не вернутся обратно к его соплеменникам, а поедут туда, где можно встретить белых людей.
Потянулись дни скитаний по Магелланову проливу, но более трудные и голодные, чем прежде. Теперь нельзя было в поисках крова и пищи уклоняться с морского пути. А вокруг — голые и неприветливые скалы. Пять дней пришлось провести в лодке.
Но зато каждый день был полон надежд. Девушка все глаза проглядела, высматривая корабль. Не меньше старался и Манг.
Вот, кажется, из-за скалы забелел парус, а может быть, дымок. Сердце девушки готово выскочить из груди. Нет, это взлетели птицы… Вон что-то движется, чернеет вдалеке. Оказывается, кану какого-то островитянина… И так с утра до вечера, день за днем. Даже ночью не прекращали наблюдения, хотя корабли обычно не решаются в ночное время проходить Магеллановым проливом.
И только на шестой день на горизонте показался дымок парохода. Можно ли описать, что пережила в эти минуты юная англичанка? Она едва не умерла от волнения. Она не могла бы сказать, что больше взволновало ее: радость предстоящей встречи или ужас при мысли, что корабль пройдет мимо и она останется в пустынном океане. Но Манг уверенно направил челн наперерез кораблю и остановился, поджидая его.
Корабль приближался. Девушка так металась в лодке, что несколько раз чуть не перевернула ее. На всякий случай она оторвала рукав от своего и без того изодранного платья и принялась размахивать им.
Но с корабля уже заметили в бинокль лодку с необычными пассажирами: европейскую девушку в каком-то диком наряде и дикаря в европейском платье.
Застопорили машину. Спустили трап. У борта столпились любопытные пассажиры. Возле громадины-корабля беспомощно покачивалась на волне скорлупка-лодка. Больших трудов стоило Мангу подогнать ее к сходням. Белая птица уцепилась за трап и полезла вверх. У Манга дух захватило, когда он задрал голову и глянул на эту махину. А что же там, внутри? Позволят ли ему подняться и посмотреть? Всеобщее внимание, интерес и сочувствие пассажиров корабля было приковано к девушке, но не меньшим вниманием пользовался и дикарь в капитанском кителе.
— Вы только посмотрите, каков капитан! Ха-ха-ха!
— Правда, у него нет брюк!..
— До чего же занятный! — восторгались дамы.
А Манг не знал, взбираться ему на корабль или нет. Он чего-то страшился. Взглянув наверх, он увидел, что Белая птица, склонившись через перила, ласково смеется и кивает ему головой.
— Мой добрый Манг! — говорила она. — Благодарю тебя! Будь счастлив! Прости, что у меня ничего нет, чтобы подарить тебе на прощанье.
Услышав эти слова, люди с парохода стали бросать Мангу разные вещи. Но, ко всеобщему удивлению, Манг не бросился подбирать их. Он подумал, что Белая птица приглашает его с собой, осмелел и ухватился за сходни.
— И ты хочешь ехать со мной? — спросила девушка. — Ну, хорошо. Я буду очень рада, мой верный Манг! — И, обратившись к капитану, она попросила:
— Позвольте и ему подняться. Я заплачу и за его проезд. Этот человек спас меня от смерти.
Капитан, разумеется, согласился, и спустя минуту на палубе, в окружении большой толпы, стоял Манг, в капитанском кителе и фартуке из шкуры котика.
Немногие из артистов могли бы похвастаться таким успехом, какой имел Манг.
Крики, хохот, аплодисменты пронеслись над пустынным проливом и эхом отозвались среди скал и ущелий.
А Манг стоял в тесном кругу чужих людей опустив руки, как-то криво улыбался и не знал, на что ему смотреть: на этих ли нарядных людей в необычной одежде, или на странные предметы на палубе, сотрясаемой какими-то грохочущими толчками, или на страшную трубу, из которой валил дым.
Корабль тронулся и стал набирать скорость.
— Жертвую капитану Мангу недостающую часть туалета! — крикнул один весельчак и через некоторое время принес ему кальсоны.
Напялили их на Манга, и опять все покатились со смеху. После однообразного и томительного пути это событие доставило людям некоторое развлечение. А потом про него забыли и опять стали томиться от скуки.
Пролив опустел. По-прежнему плескалась вода, по-прежнему молчаливо стояли суровые скалы и по-прежнему — никаких следов человека.
Только на волнах сиротливо покачивалась кану. На дне ее тлела головешка, валялись шкуры да одиноко торчали весло и пика.
В воздухе пронзительно крикнула чайка, покружилась над лодкой, несколько раз пролетела над ней так низко, что чуть не задела крылом, а потом спокойно уселась на корме…