Человек Иван Чижиков, или Повесть о девочке из легенды
Шрифт:
– Вот тебе раз!
Дине захотелось зареветь - вот тебе и гости! Ждали-ждали! Стирали-стирали! Гладили-гладили!
– Ничего, ничего!
– снова сказала мать и снова посмотрела куда-то мимо Дины.
Дина оглянулась и ничего интересного за своей спиной не увидела.
– А что она вам говорила?
– Жалела, что тебя не смогла увидеть.
– И все?
– Все.
– А тебе что она сказала?
– повернулась Дина к Андрею.
– Мне?
– переспросил он угрюмо.
– Мне она сказала: "На,
Ин-те-рес-но! Почему это они оба такие насупленные и угрюмые? И почему это мать то и дело тревожно поглядывает на Андрея? А Андрей не поднимает головы, словно боится взглянуть на мать. Что у них там произошло на вокзале?..
Дина шла следом за ними через двор к крыльцу дома и недоумевала.
Но у самого крыльца мать вдруг обернулась и улыбнулась Дине. Улыбнулась она устало и даже, как Дине показалось, грустно. Но этого было достаточно. Недоумение ушло.
2. Письмо
В доме одна за другой захлопали двери. Пришло утро.
Дина потянулась и разом сбросила с себя одеяло. Осторожно прошлепав босыми ногами по полу, она подошла к дивану и тронула спящего Андрея за плечо.
– Вставай!
Он сейчас же недовольно завозился, заворочался под одеялом.
– Ну хорошо, - шепотом сказала Дина.
– Поспи еще немножко. Минут пять еще можно.
Тогда он вылез из-под одеяла, лохматый, заспанный, и сердито заворчал:
– Сколько раз договаривались: без поблажек!
– Тише!
– замахала на него руками Дина.
– Разбудишь!
Так начиналось каждое утро. Каждое утро они сами готовили завтрак на троих, убирали комнату, то и дело шикая друг на друга, и разговаривали шепотом, чтобы не разбудить мать. И все-таки каждое утро ее будили. Разбудили и сегодня. Она оделась и вышла в кухню, где Дина и Андрей жарили картошку.
– Ну вот!
– воскликнула Дина.
– Разбудили! Могла бы еще спать и спать.
– Вот еще! Чтобы опоздать на работу, да?
– шутливо спросила мать. Не хочу. Работа у меня хорошая, веселая. С солнечными зайчиками.
Сказала она это не очень весело, но потом взяла и улыбнулась. Чудесная это была у нее привычка - улыбаться даже тогда, когда ей этого не очень хотелось.
– Сама ты у нас с солнечными зайчиками, - сказала ей Дина.
– Иди завтракать. Готово.
За завтраком они, как всегда, болтали о разном. О Брыковке, например. Хорошо, что Лелька опять в этом году берет туда с собой Дину. Хороший человек Лелька. И бабушка ее тоже хороший человек. А Брыковка - это просто рай. И уж там-то, в конце концов, Дина справится со своими легкими.
Дина поддакивала, хотя на сегодня у нее было намечено дать последний бой всем троим - матери, Андрею и Лельке.
– Хорошо у нас летом, - издалека начала она.
– И вообще у нас хорошо. И зелень есть, и воздух свежий. А в Брыковке не такой.
– Кончатся дожди, опять пылища будет, - пригрозил ей Андрей.
Мать промолчала, только посмотрела на Дину, и Дина тут же рассердилась на Андрея. Тоже мне художник! Глаза-то на портрете - это глаза матери, а не Ивана Чижикова! Темно-карие и ясные. Не умеешь рисовать, так нечего было соваться!
– Но у него тоже были карие, - возразил Андрей.
– Карие, - подтвердила мать.
– А у Лельки мать добрая, - озорным шепотом произнесла Дина.
– А у Верки Щегловой и вовсе.
– Я злая!
– твердо сказала мать.
– К тому же ты сама понимаешь, что тебе нужно ехать.
– Да, - с тоской ответила Дина, - понимаю. Но мне надоело! Даже в походы меня сроду не брали!
– Но ведь я с тобой сидел, - утешил ее Андрей.
– И, если нужно, еще сидеть буду...
Из дому они вышли все втроем. Андрей сегодня первый раз выходил на упаковку, а Дина отправилась проводить их, заодно ей нужно было зайти в гастроном.
По дороге к гастроному Дина нарочно завернула на Лелькину улицу. Надо же разведать, собирается Лелька в Брыковку или нет.
Улица в этот утренний час была пустынной и тихой. Только с Волги то и дело набегал ветерок, и тогда листья на деревьях начинали о чем-то шумно беспокоиться. Солнце, уже давно поднявшееся над горизонтом, было скрыто облаками, оно не грело и не светило, но облака притиснулись к самому краю неба. Значит, небо будет голубым.
Окна в Лелькиной квартире были, как обычно, распахнуты настежь. Огурца в окне чудес уже не было: Лелька, наверное, его съела. Но зато там было большее чудо - сама Лелька. Она сидела на подоконнике спиной к улице и что-то шила.
– Вот дуреха!
– доносилось из глубины комнаты.
– Ну и дуреха!
Не иначе, как Лелька переделывала в сарафан еще одно платье!
Дина подобрала яркий лоскутик, упавший с подоконника на тротуар, и улыбнулась Лелькиному затылку.
– А, явилась!
– не оборачиваясь, сказала Лелька.
– Вещи принесла?
– Какие вещи?
– невинно спросила Дина.
– Не мои же. Мои на месте, в чемодане.
– Так рано же, Лелька! Еще два дня.
– Все равно неси. Я уже уложилась. За тобой дело.
– А огурец ты съела?
– Съела.
– Без меня?
Лелька обернулась и расплылась в улыбке:
– Оставила. Сейчас принесу.
Она спрыгнула с подоконника в комнату и ушла. Через минутку вернулась, держа в одной руке половину огурца, а в другой книгу.
– Это съешь, а это отнесешь Верке.
– Верке? Так мне же некогда, Лелечка! Мне за хлебом, а потом за маслом.
– Дина вынула из кармашка доказательство - деньги.
– Все равно отнеси, - сказала Лелька хмуро.
– Я с ней из-за фикуса поругалась и не пойду к ней ни за что! А она скоро уезжает.