Человек из Преисподней: Часть 1. Дом
Шрифт:
Строй безмолвствовал. Угроза, честно сказать, была не очень действенная и никого особо не напрягла. Комендант время от времени делал попытки покушения на жалкие остатки курсантской свободы, но Важняк пока держался стойко и лихие кавалерийские наскоки отражал, направляя его энергию в другое русло. Авось и в этот раз сдюжит.
Серафим Аристархович, наконец, унялся. Походил еще немного по казарме, поглядывая то на потолок, то на стены, озабоченно поцокал языком на глубокую трещину в полу, пересекавшую казарму практически посредине, пощупал пальцем степень поливаемости цветов в горшках – Серега при этом мысленно поблагодарил себя за расторопность – и направился к выходу. Дежурная смена вытянулась в струнку…
Комендант, проходя мимо, бросил взгляд на бравых курсантов – но нарушений формы одежды не выявил. Взгляд
– Вольно…
Повернулся, собираясь выйти из казармы – и вдруг запнулся… Начальственный его взор уперся в стенд «Наши боевые будни», висящий на самом выходе. Серега обмер…
Комендант сделал поворот налево-кругом – и уставился на дежурную смену. Словно боевая платформа, зияя всеми своими калибрами. И взгляд его не предвещал ничего хорошего, доброго и светлого.
– Дежурный!!!
Серега, сорвавшись с места, подлетел к коменданту, за три шага переходя на строевой, лихо врезал каблуком о каблук, кинул руку к виску, чуть не попав при этом себе в глаз – и отрапортовал:
– Дежурный по казарме, курсант второго курса младший сержант Сотников!
– Товарищ дежурный… – Серафим Аристархович уже снял боевой листок и теперь держал его двумя пальцами за уголок, словно невыносимую мерзость. Да и физиономию при этом имел соответствующую. – Это что вы тут такое?.. Объясните немедленно! Что за порнографию я вижу на боевых буднях?!
Серега молчал. Боевой листок, сказать честно, сегодня и впрямь был так себе. Все потому, что рисовал не сам, а Григорию доверил. У Гришки же таланта в рисовании как у слона в балете. Вот и изобразил не поймешь чего: то ли боевую платформу, а то ли унитаз на четырех ногах. А ведь батька всегда говорил: хочешь сделать что-то правильно – сделай это сам. Разве уследишь за всем сразу?!..
– Я вам лично вопрос спрашиваю: что это такое, товарищ дежурный? – продолжал бушевать подполковник. – Ответите вы мне или кто?!..
– Боевой листок… – буркнул Серега.
– Товарищ дежурный! Вы тут где-то видите боевой листок?!.. – негодованию коменданта не было предела. – Боевой листок должен быть боевым листком! Ведь это же боевой листок, а не собака, понимаешь, вдоль и поперек наср'aла! Боевой листок – это отражение внутренней жизнедеятельности армейского коллектива! А здесь у вас что, я вам кому спрашиваю?!.. Где у вас внутренняя жизнедеятельность? Нету! – комендант снова потряс несчастной бумажкой. – Боевой листок – это трибуна! Это… рупор! В нем нужно срывать покровы и обнажать, так сказать, наши недостатки! Воспитывать! Наставлять! При этом в боевом листке пишете не только о бардаке... – он обличающе ткнул пальцем за спину, в вылизанную до блеска казарму, – но и что-то хорошее: о нашем уважаемом руководстве… об успехах и достижениях… о культуре, я не знаю, наконец… В таком вот разрезе!
Напишите три-четыре маленьких заметки! Не хватает слов – рисуйте картинку! Здесь книгу!.. Здесь пулемет!.. Здесь курсанта Исаичкина можно изобразить с голой бабой! Ведь должно же быть у нас хоть что-то хорошее!.. Можно шутку юмора тиснуть! Если юмором обделены – просто подпишите: шутка! Вы курсант второго курса! Младший сержант! Что вы, в самом деле, как в первый раз родились!.. – он замолчал на мгновение, переваривая какую-то, вдруг возникшую у него мысль – и просветлел лицом. – Кстати! У нас же «Зарница» скоро! Это же какое мероприятие важное! Это же раз в год! Это же весь Дом задействован, не только войска! А вы?.. Осветили вы это в листке?.. Нет! А почему?.. Вот и напишите подробнее! В общем, эта… Незамедлительно устранить!!!
О том, что скоро будет проводиться «Зарница», курсанты, конечно, знали и ждали ее, как всегда, с нетерпением. «Зарница» проводилась каждый год двадцать седьмого февраля, в один из праздников общины – День Дома. К «Зарнице» относились предельно серьезно: игра позиционировалась как важный инструмент, с самого детства закладывающий стремление к коллективизму, взаимовыручке и товариществу, когда один за всех – и все за одного. Ведь только так и можно выжить в паутине. Территория игры – весь Дом; на время игры работы останавливалась почти полностью, производственные – да и вообще любые – помещения становились доступны по максимуму, за исключением наиболее важных или секретных, типа Лаборатории; за каждым таким помещением закреплялся наблюдатель из взрослых, который обязан был присутствовать там на всем протяжении игры – следить за порядком и соблюдением правил. Игра шла в течение суток, иногда даже двух, смотря на то, выполнены ли сторонами поставленные задачи, и участвовали в ней все дети Дома возрастом от восьми и до шестнадцати лет включительно. Вообще все: и курсанты Академии, и гражданские, и мальчики, и девочки. Потому как драться с врагом когда-нибудь придется всем без исключения. При этом дети старшего возраста, пятнадцати и шестнадцати лет, играли традиционно за одну сторону и противостояли всем остальным. В Академии этот возраст соответствовал четвертому-пятому курсу. Играли они за сторону контр'oллеров.
Задач на каждую игру традиционно ставилось несколько. За выполнение в копилку сторон начислялось определенное количество очков – таким образом каждый ребенок понимал, что и от него тоже зависит общая победа. Правила были просты: любым способом выполнить поставленное задание. В рамках воспитания и морали, конечно же. И тут уж у кого на что хватит силенок, хитрости или ума.
Ведение боевых действий невозможно без противоборства, без уничтожения противника. Чтобы «убить» врага, нужно было сорвать матерчатые погоны с плеч. После этого игрок обязан покинуть игру. Если же сорван только один – игрок считался «раненым». Раненый противник первые три минуты не движется – контузия, – а потом передвигается только медленным шагом. Если раненый добирается до госпиталя – или до платформы обеспечения для стороны контр'oллеров, – он получает второй погон назад. Рукоприкладство и драка строго запрещены, а вот борьба – сколько угодно. Нарушителя ждала дисквалификация с игры и презрение товарищей. И вторая возможность поразить противника – «граната», самопальная петарда с небольшим зарядом, которая вреда не приносит, а только громко хлопает. Петарда заключена внутри картонного корпуса и похожа на гранату MK [86] , для правдоподобности. Там же, внутри, разноцветный порошок для утяжеления – тальк, мука, кирпичная крошка... Взорвалось в трех шагах или прямым попаданием – убит. А чтоб не отвертелся, для доказательства попадания – порошок. Изгваздался в нем – сразу все понятно.
86
MK3A2. Американская ручная фугасная граната, цилиндр длиной 145 мм и диаметром 53 мм. Предназначена для повреждения небронированной или легкобронированной техники, небольших сооружений и выведения из строя солдат противника, находящихся в замкнутом пространстве в бою. Радиус поражения гранаты 2 метра, радиус возможного поражения 15 метров, предназначена для нанесения поражения в первую очередь силой взрыва.
Командиром стороны людей стал Никита Силаев, за которым давненько закрепилось прозвище Фугас за взрывной, но отходчивый характер. Парень был лучшим на третьем курсе, сержантом, командиром группы, кандидатом в офицеры ПСО. Кого ж и ставить главным?.. Главкомами стороны контр'oллеров – Координаторами – стали братья-близнецы Гвоздевы, Максим и Олег, курсантыпятого курса. Братаны предпочитали силовые методы, всегда ходили вместе, стояли друг за друга горой и потому получили прозвание Гвоздилычи.
Словом, противостояние намечалось нешуточное.
За два дня до игры главнокомандующие познакомились с наличными силами и средствами. За сторону людей играло чуть меньше ста восьмидесяти человек, за сторону машин – чуть больше шестидесяти. Однако тройное количественное превосходство дела вовсе не упрощало, и командование людей это понимало: разница между детьми даже в один год уже ощутима, дети растут быстро, и старший ребенок почти всегда сильнее и проворнее. А если учесть, что за сторону машин играли два старших курса Академии, у которых физподготовка делала серьезный качественный и количественный скачок… Шестьдесят здоровенных лбов против ста восьмидесяти не очень здоровенных лобиков, из которых примерно шестьдесят только-только подошли к юношескому рубежу. Сторона машин была явно сильнее. Точная копия реалий, в которых испокон веков существовал Дом.