Человек из зеркала
Шрифт:
– А что я с вами сделал?
– Слушай, а может, ты придуриваешься? – продолжала обращаться к нему на «ты» Диана. – Может, нет у тебя никакой амнезии?
– Есть. Частичная. Здесь помню, там не помню, – улыбнулся он.
Сейчас Чупраков не был похож на себя прежнего – жестокого, матерого, спесивого и циничного. И не хмурился он, может, поэтому единственная морщина на его лбу разгладилась. А может, и не было никакой морщины, не исключено, что Диане показалось. Ведь там, в кабинете, царил полумрак, простреливаемый разноцветными лазерными лучами из танцевального
Размякшим и подавленным Чупраков сейчас не выглядел, но и отталкивающего впечатления не производил. И взгляд у него не ястребиный, а как у сонной, досыта накормленной лошади – спокойный, умиротворенный, глубокий. И лисьего в нем ничего нет.
– Ну да, как у подставного Доцента, – усмехнулась Диана.
– У подставного доцента? – с напряжением во взгляде посмотрел на нее Чупраков.
– Что, «Джентльмены удачи» не смотрел?
– «Джентльмены удачи»?.. – Ему понадобилось время, чтобы вспомнить этот фильм. – Да, смотрел… Да, и Доцент там был. Точно, подставной. Директор детского сада в роли уголовника, – весело улыбнулся он. – Здесь помню, там не помню. Да, было такое… Только я не подставной, я настоящий… Только ничего не помню.
Чупраков грустно посмотрел на Диану. Ну да, она бы на его месте тоже переживала. И чувствовала себя не в своей тарелке.
– Алексей Борисович сказал, что со временем память ко мне вернется. Да я и сам это чувствую… Вчера вообще ничего не помнил, а сегодня вот уже «Джентльменов» вспомнил… И даже помню, что со мной было, когда я этот фильм смотрел. Я тогда пацаном был, мы мусорный ящик у райкома партии подожгли…
– Может, вам просмотр фильмов организовать? – спросила Диана, взглядом показав на черный экран жидкокристаллического телевизора. – Лежали бы, вспоминали…
– А что, это идея! – улыбнулся Чупраков. – Надо будет у Алексея Борисовича спросить.
– А кто такой Алексей Борисович?
И снова Диана вспомнила, как Чупраков прижимал ее к своей потной груди, ладонью шлепал по бедрам, как последнюю шлюху. И снова в душе поднялась волна возмущения и протеста.
– Как это кто? Мой лечащий врач.
– Всего-то!.. Ты же у нас крутой! Кум королю, да?
– Может, все-таки объяснишь, что у нас было? – в замешательстве спросил Чупраков.
– Твои козлы-охранники парня моего избили. А меня к тебе в кабинет привели. И ты меня изнасиловал! – выплеснула все свое негодование Диана.
– Изнасиловал?!
– Ну, почти… Я же стриптизерша, почти что проститутка, ну, в твоих представлениях. А кто поверит, что проститутку изнасиловать можно?
– Ты стриптизерша? – Он смотрел на нее округленными от удивления глазами.
– Я танцую «гоу-гоу» в ночном клубе. В свободное от работы время.
– «Гоу-гоу»?
– Да, танец такой, без раздевания… А ты захотел меня раздеть. И раздел.
– Когда это было?
– В прошлую пятницу… Может, тебе «гоу-гоу» в записи поставить? Будешь смотреть, как будто это кино, может, вспомнишь…
– В ночном клубе?
– Да ты расслабься, я в милицию не заявляла. Я же знала, где работала. Знала, на что шла… Но ты все равно сволочь!
У Чупракова
– Ты куда? Постой!
Но Диана не остановилась. Она вышла из палаты, громко хлопнув дверью.
Охранники с подозрением глянули на нее, один даже поднялся, метнулся в палату, чтобы посмотреть, все ли там в порядке.
Диана вернулась в процедурную. Не успела она прийти в себя, как появился Антон Вениаминович, заведующий отделением и стареющий ловелас по совместительству.
Она стояла у окна, глядя на раскачивавшийся под холодным ветром клен. Врач подошел сзади, мягко взял за плечи.
– За окном осень, а у тебя весна, Дианочка! Ты цветешь и пахнешь, как белая черемуха!
Она не отталкивала его, и он распоясался – одна рука осталась на плече, другая легла на живот. А ведь обычно она не позволяла ему переходить границу.
Но сейчас все равно. Абазов давно клеился к ней, причем предлагал серьезные отношения. Ему сорок два года, для своих лет он выглядит неплохо. Видный он мужчина, интересный, к тому же обеспеченный – своя квартира в Москве, машина хорошая, и не женат. А отшивала она его, потому что у нее был Рома, а до него – Валера… Далеко не целомудренная у нее натура, и парней в ее жизни было немало, но всем им она хранила верность, ни от кого не гуляла. Потому и воротила она от Антона Вениаминовича нос. Но сейчас у нее нет никого, и она вполне могла принять ухаживания Абазова. Тем более что мужские ласки ей приятны, если это не грязные домогательства…
Диана понимала Рому, он не захотел связываться с сильными мира сего, испугался за свою жизнь. Понять его она смогла, а простить – нет. Потому и рассталась с ним. И в «Карамболь» ее больше никаким калачом не заманишь.
– Диана, веришь ты или нет, но у меня никогда не было такой красивой девушки, как ты!
– И не будет.
Одной рукой Абазов сжал ей ягодицу, а другой расстегнул пуговицу на халате и этим все испортил. Она, может, и не против, но зачем так нагло форсировать события?
– Дианочка, извини!
Абазов осознал свою оплошность, стал застегивать пуговицу, и в этот момент в процедурную кто-то вошел. Диана глянула в зеркало и увидела Рому. А заведующий отделением откровенно жался к ней, но ей все равно, ведь она свободная женщина.
Зато Роме не все равно.
– Я не понял! – взбешенно взревел он.
Антон Вениаминович в испуге отскочил от Дианы и тут же попал в лапы к Роме. Тот схватил его за грудки, с силой тряхнул:
– Ты че, мужик, страх потерял?
Рома и сам по себе выглядел внушительно, а синяки над глазами делали его еще и пугающе страшным. Он запудрил эту красоту, затонировал, но полностью скрыть так и не смог.
– Пусти его!
Диана ударила Рому в плечо, но кулачок у нее маленький, рука слабая, и он даже ничего не почувствовал. Физически не почувствовал, но в душе обиделся.
– Не понял? – отпуская Абазова, возмущенно глянул он на нее.
– Молодой человек, что вы себе позволяете? – оправляя смятые лацканы халата, дал петуха врач.