Человек, который бросил Битлз
Шрифт:
Многие тогда упустили свой шанс. Мы видели, что назревает буря, но не сумели вовремя поставить паруса. Нет, я не жалуюсь, господа. Вовсе нет.
Между тем Битлы мечтали о Гамбурге. «Эл, ты не забыл, что мы хотим снова в добрый старый Гамбург?» «Эл, мы любим этот город.» «Конечно, Ливерпуль — тоже отличный город, но…» «„Блер-Холл“ все-таки не Репербан.» («Блер-Холл» — это один из залов, где они играли.) «У меня жуткая ностальгия по „Гретель и Альфонсу“.» «Ну как, Эл, а? Как насчет Гамбурга?» «Да, да, я помню. Я делаю все, что в моих силах.»
Я действительно делал, что мог. Я знал, что Петер Экхорн жаждет видеть БИТЛЗ в своем «Топ Тене», клубе на Репербане. Они любили Петера. Я тоже любил Петера. Все любили и любят Петера. Славный тип. Высокий, стройный, с кривой усмешкой. Когда
Чтобы ребятам разрешили работать в Германии, надо было задобрить правительственных чиновников. С этой целью я написал письмо немецкому консулу в Ливерпуле. Вот оно:
«Германскому консулу. Германское консульство, 1 марта 1961 г. Черч-стрит, Ливерпуль
Дорогой сэр!
От имени группы музыкантов, имена которых я прилагаю, я ходатайствую перед Вами о выдаче им разрешения работать в Гамбурге в качестве профессиональных музыкантов.
Некоторое время тому назад они играли в этом качестве у г-на Кошмидера по адресу Гамург-4, Гроссе Фрайхайт, 36, однако г-н Кошмидер не выполнил ряд обязательств: в частности, не предоставил музыкантам приличного жилья, не выхлопотал им рабочих удостоверений и не переводил в Немецкий банк полагающиеся мне комиссионные (10 фунтов в неделю).
Из сказанного ясно, что г-н Кошмидер сам нарушал условия контракта. В то же время он чинил музыкантам препятствия, не давая им работать в другом клубе. Правда, в этом ему не удалось преуспеть полностью.
Г-н Кошмидер донес на них в полицию о совершенном ими незначительном проступке, в результате чего двое музыкантов были высланы из страны.
Могу вас заверить, что все упомянутые музыканты характеризуются с положительной стороны, происходят из добропорядочных семей и не имеют судимостей или приводов в полицию.
Мое музыкальное агентство ежегодно регистрируется в органах местного управления.
Могу Вас заверить, что, если им будет разрешено работать в Германии, они будут работать на хорошего нанимателя по законному контракту.
С уважением,
Получив положительный ответ из германского консульства в Ливерпуле, я стал собирать необходимые справки. Поскольку ребята не достигли совершеннолетия, нужно было получить письменное согласие от ближайших родственников. Выработать хорошие условия контракта тоже было не так просто. Наконец, все бумажки были собраны, контракт с Экхорном подписан, и Битлы с легким сердцем отправились в Гамбург, чтобы играть в «Топ Тен»-клубе.
Кстати, именно в этот приезд БИТЛЗ записали пластинку с ведущим артистом «Топ Тена» Тони Шериданом. Она называлась «My Bonnie» и была выпущена фирмой «Полидор».
Глава двадцать первая
Начало конца
В «Топ Тене» играла еще одна моя группа — Джерри и Пейсмейкеры. Все ребята были дружны между собой. В этот приезд в Гамбург Стюарт Сатклифф познакомился с красивой немецкой девушкой, Астрид. Она приходила каждый вечер и садилась как можно ближе к сцене, а в перерывах Стюарт спускался к ней, и они сидели, взявшись за руки.
Стюарт продолжал заниматься живописью и даже поступил в местный художественный колледж. Преподаватель, профессор Эдуардо Паолоцци, с восторгом отзывался о его работах. Он считал, что у Стюарта большое будущее, и советовал ему целиком посвятить себя занятиям живописью.
Работать глубоко за полночь в «Топ Тене», а потом идти на лекции в колледж было, конечно, тяжело. И Стюарт ушел из группы, решив посвятить все свое время учебе. Это был мудрый шаг. Стюарт любил БИТЛЗ, ему нравилось быть в группе, но он прекрасно понимал, что музыкант из него никудышный. Он держался только благодаря ребятам: они «выносили его на своих плечах».
Стюарт ушел, но дружеских связей с приятелями не растерял. Он часто приходил в «Топ Тен» поболтать с ними за кружкой пива. И так случилось, что именно от Стюарта я узнал неприятную для меня новость. Дело было вот в чем. В «Топ Тене» БИТЛЗ получали 150 фунтов в неделю. Из этой суммы они должны были еженедельно
Это было не так, если бы не мои геройские усилия и старания убедить представителей германских властей в Ливерпуле, им никогда не позволили бы вернуться в Гамбург. А кто, если не я, бегал, высунув язык, доставая все нужные справки и подписи?
Получив это письмо, я побледнел. Меня всего трясло. Так подло поступить со мной после всего, что я для них сделал! Во всем этом я видел руку Леннона. Спешу оговориться: эта книга не должна рассматриваться как мой «гимн ненависти» к Леннону. Джон был их вожаком, доминирующей фигурой в группе, поэтому со стороны он может показаться этаким главным злодеем. Но это все не так. Это была сильная, яркая личность со многими странностями. Сейчас у меня нет к нему никаких враждебных чувств, да и в то время раны нашего отчуждения быстро зажили. Но почему они так гнусно поступили со мной, после стольких лет дружбы? Я думаю, они это сделали по молодости. Ведь они, в сущности, были еще мальчишками, и не вполне ясно сознавали свои письменные и моральные обязательства. Обида и негодование жгли мое сердце. Я сел и написал Битлам такое письмо:
«20 апреля 1961 г.
Дорогие все!
Я возмущен вашим намерением не платить мне комиссионных, обусловленных нашим контрактом.
Позвольте напомнить вам, что, если бы не я, не видать бы вам Гамбурга, как своих ушей. К тому же, по закону, человек, связанный одним контрактом, не имеет права вести переговоры о другом контракте, пока не истек срок действия первого.
Я вижу, у вас началось головокружение от успехов. Позвольте еще раз напомнить, что своим нынешним контрактом вы целиком обязаны мне и никому другому.
Итак, ребята, вы видите: я очень раздражен (это даже мягко сказано). Если вы все же будете упорствовать в нежелании платить мне комиссионные, то, обещаю вам, я добьюсь того, чтобы в течение двух недель вас выгнали из Германии. Не думайте, что я шучу.
Я представлю также доклад о вашем поведении в Ассоциацию менеджеров (полным членом которой я имею честь быть). Эта ассоциация создана для охраны прав менеджеров и защиты их от артистов, не выполняющих своих обязательств. Итак: если вы хотите играть только в Ливерпуле для местных ребят, тогда смело вперед: плюньте на свои обязательства.»
Дальше я сообщал разные ливерпульские новости:
«Один мой друг, импресарио, в сентябре привозит в Англию Рэя Чарльза. Я собирался подключить вас к его турне, но, коль скоро вы не выполняете условий договора, забудьте об этом. Вместо вас я пошлю Рори Шторма. И не думайте, что я беру вас на пушку: проверить можете по музыкальным газетам.
Помните, ребята: если я захочу, я смогу сделать для вас больше, чем все остальные, вместе взятые. Эти „остальные“ только сдирают мои идеи. Это я убедил Рэя МакФолла сделать „Пещеру“ рок-клубом. Поэтому вы, должно быть, не в своем уме, если хотите нравиться ливерпульской публике.» (Этим я хотел подчеркнуть, что БИТЛЗ должны мыслить широко, а не ограничиваться статусом чисто местной группы.) «Я бы не хотел с вами ссориться, но не хочу молчать, когда люди, которых я считал порядочными, нарушают свое слово. Могу поклясться, что раньше вы были порядочными людьми — за это я вас и проталкивал в те времена, когда никто не хотел вас слушать.
Это письмо было началом конца наших деловых связей. Но не написать его я не мог. Дело было не столько в деньгах, сколько в коварстве людей, которые были мне близкими друзьями. Мы вместе прошли через столько всяких невзгод!
Конечно, я не мог знать, что прощаюсь с миллионами фунтов и со всемирной славой. Легко быть мудрым «опосля».
Битлы упорно стояли на своем. Конечно, я не стал выполнять свои угрозы: не обливал их грязью, не чернил перед другими менеджерами. Я также с легкостью мог бы добиться изгнания их из Германии. Но я не мстительный тип.