Человек, который ищет (Сборник НФ рассказов болгарских писателей)
Шрифт:
Когда я приехал в Институт нейрокибернетики, работы уже значительно продвинулись. Исследования показали, что на нитке записаны именно излучения мозга. Чтобы прочесть запись, нужно было переделать некоторые приборы и аппаратуру.
Задача состояла в следующем. Термоэлектронная запись, превращенная в электромагнитные импульсы, усиливалась и переводилась в омега-лучи (так называются колебания, излучаемые мозгом при мышлении). Омега-генератор нужно было соответствующим образом укрепить на голове человека. Если наши предположения правильны, человек испытает все переживания
Меня усадили в кресло, закрепили так, что я не мог шевельнуться, и водрузили на голову шлем омега-излучателя. Я ощутил холодное прикосновение металлических электродов, и мне показалось, что мою голову обвили щупальца морского чудовища.
— Не волнуйтесь! Успокойтесь! — раздался незнакомый мне голос. — Мы только пробуем предварительную настройку.
Напряженное ожидание продолжалось несколько минут. Я ничего не чувствовал. Может быть, все было ошибкой?
Вдруг меня ослепила яркая молния.
— Видите ли вы что-нибудь? — спросил чей-то голос.
— Яркий свет, — ответил я. — Но он погас. Больше я ничего не вижу.
— А теперь? — спросил тот же голос. — Говорите, передавайте все свои ощущения, все чувства и мысли.
И вдруг я увидел улочку с маленькими домиками, улочку в своем родном городе. Навстречу мне шел тот самый Страшимир Лозев, который принес мне «волос Магомета», но это был маленький мальчик, гимназист. Я видел его собственными глазами, видел залитые солнцем камни старой мостовой, сознавая в то же время, что это галлюцинация.
— Что означает это воспоминание моего детства? Разве оно тоже записано на нити?
— Нет, мы только пробуем настройку, — ответил голос. Исследования продолжались целый час. Я испытал множество ощущений: слышал голоса, музыку, уличный шум; видел давно забытые картины; ощущал холод и зной; чувствовал, что поднимаюсь по лестнице, притом настолько ясно, что должен был смотреть на свои ноги, чтобы убедиться в их неподвижности.
Вторая часть опытов началась с того, что я почувствовал укол в руку. Однако ко мне никто не приближался: это была запись ощущений одного из сотрудников института. Потом директор института сказал неизвестно почему:
— Плазма — это вещество в сильно ионизированном состоянии.
— Вы ничего не чувствуете? — спросил главный оператор.
— Я только слышал, что Николай Кириллович сказал: «Плазма — это вещество в сильно ионизированном состоянии», но какое это имеет отношение к опыту?
— Имеет, имеет! — весело воскликнул директор. — Вы думаете, что я произнес эту фразу сейчас, а она записана вчера. Я сказал ее товарищу Коновалову, запись мыслей которого вам сейчас передают.
Но «настоящий» опыт был проведен только через три дня. Все началось как обычно: врачи, кресло, шлем. Светились экраны, трепетали стрелки приборов, мигали контрольные лампочки. А я ждал…
Но тут мне придется прервать свой рассказ и заменить его выдержкой из официального протокола:
«Испытуемый чувствует себя хорошо, спокоен. В 9.21 к омега-генератору подключена запись с точки, обозначенной через ламбда-0733. Все технические
Испытуемый молчит, на вопросы не отвечает. Пульс постепенно ускоряется и на четвертой минуте достигает максимума 98 ударов. Давление крови слегка понижено, дыхание ускоренное, поверхностное. Температура тела отклоняется от нормальной в среднем на плюс-минус 0,1o. Тонус мускулатуры резко повышен. Зрачки не реагируют на свет. Кожная чувствительность сильно снижена. В конце опыта испытуемый не реагирует даже на уколы. Через 8 минут 18 секунд, когда рецептор достиг на записи точки, обозначенной фи-0209, опыт прекратили.
Каталептическое состояние продолжалось 3 минуты после выключения генератора. Испытуемый шевелится, открывает глаза, несколько раз громко зевает, смотрит блуждающим взглядом и спрашивает по-болгарски: „Где я? Кто вы такие?“ Лишь через несколько минут он вполне пришел в сознание и заговорил по-русски».
Очнувшись, я увидел, что вокруг меня собрались почти все участники опыта. Мне предложили пойти отдохнуть, но на лицах окружающих я прочел такой интерес, что тут же начал рассказывать о пережитом под влиянием омега-лучей.
Видение началось с моря ослепительных молний, словно я находился среди грозовых облаков. Но молнии были розовые, зеленоватые, переливались всеми цветами радуги. Потом все успокоилось.
Я летел низко над бескрайней снежной равниной. Небо было покрыто мрачными серыми тучами. Кругом царила странная мертвая тишина, словно уши у меня были заложены ватой. Я не ощущал ни холода, ни даже собственного тела.
Стая косматых четвероногих животных гналась за огромным оленем. Но я пролетел мимо, безучастный к кровавой драме, которая должна была вскоре разыграться внизу. Все быстрее, все выше несся я к синеющим горам.
Я что-то или кого-то искал.
На какое-то мгновение я замечтался. Перед моим взором, словно чудесное видение, возник другой, сказочно прекрасный мир. Под смешанным светом двух солнц — ослепительно синего и темно-вишневого — блестели величественные металлические здания. В теплом воздухе двигались тысячи блестящих овальных предметов. Там кипела прекрасная разумная жизнь. Там были мои близкие, те, кого я покинул. А тут — тут я был одинок.
Я летел дальше.
Вот я оказался среди гор. Здесь я замедлил полет. Оно должно быть здесь, где-то близко. Я не видел его, но что-то подсказывало мне, что оно было тут, подо мной.
Теперь я летел совсем медленно, низко, едва не касаясь заснеженных верхушек деревьев. Да, вот и оно!
По занесенной снегом земле бежало волосатое двуногое существо. Напрягая все свои силы, оно старалось уйти от преследователя — огромного пещерного медведя. Однако сил не хватало. Еще несколько шагов — и страшные когти чудовища вопьются в спину двуногому.
Во мне что-то дрогнуло: это жалкое некрасивое двуногое существо было мне дорого. Оно совсем не походило на меня ни по разуму, ни по внешности. И все-таки я чувствовал, что оно близко мне. На этой холодной, неприветливой, чужой планете в нем одном было что-то общее со мною.