Шрифт:
Всякое сходство с реальными фактами и лицами способно обозначить пределы возможностей автора, лишенного воображения.
Однажды мне придется признать, что я потратил жизнь, выдавая свои проблемы за вымысел, а жизнь – за роман.
Моему отцу и моему сыну
Тот, кого регулярно не высмеивает толпа, не заслуживает звания человека.
У человека четыре лица: он тот, кто он есть на самом деле; тот, кем он себя считает; тот, каким он являет себя другим; и тот, каким его воспринимают.
Меня зовут Октав Паранго, и через двадцать лет мне исполнится семьдесят четыре.
Только что пришли результаты опросов: я работаю на самое популярное «Утро» во Франции. Медиаметрия насчитала радиостанции France Publique аудиторию в 3,9 миллиона слушателей. Сегодня ведущий эфира 7/9 (с семи до девяти утра) торжествующим тоном представляет каждого участника: «А теперь – самый популярный погодник Франции», «С нами в студии ведущий экономист Франции», «Я сижу рядом с самой умной интервьюершей Франции». Когда наступает мой черед, он продолжает в том же темпе: «Сразу после меня – в эфире Октав Паранго, лучший юморист Франции», – и лукаво подмигивает. Мне бы насторожиться: обычно ведущий скуп на жизнерадостное жестикулирование веками. В его внезапном товарищеском дружелюбии есть что-то подозрительное… атмосфера игривая, соведущая улыбается, все выглядят довольными. К чему портить обстановку? Что на меня нашло? Эта книга повествует о самопожертвовании, причем коллективном.
Звуковым фоном моего кораблекрушения становится традиционный индийский фольклор. Рави Шанкар [1] играет на ситаре с гипнотическим изяществом, у него невероятно томное туше. Эта умопомрачительная музыка снимает напряжение и улучшает стрессовый фон передачи. Звучит номер, сыгранный на «Концерте для Бангладеш», который Джордж Харрисон организовал в 1971 году на спортивной арене «Мэдисон-сквер-гарден». Первый в истории благотворительный концерт поп-музыки. В нынешний разгар кризиса «желтых жилетов» [2] хипповость родом из прошлого была призвана дать слушателям надежду. После паузы я все-таки начинаю мямлить в микрофон, хотя рот у меня полон вязкой слюной:
1
Шанкар, Рави (1920–2012) – самый известный в мире индийский композитор и музыкант, широко известен как виртуоз игры на ситаре. Уроки игры на этом инструменте у Рави брал гитарист группы The Beatles Джордж Харрисон, их связывала долгая дружба.
2
Движение «желтых жилетов» — спонтанное протестное движение во Франции без выраженного лидера, возникшее в конце 2018 года. Названо так из-за светоотражающих желтых жилетов, используемых участниками с целью самоидентификации. Первоначально причиной манифестаций стала серия строгих мер против автомобилистов, в том числе повышение цены на топливо. Потом требования участников расширились до отставки действующего президента Франции Эмманюэля Макрона. Движение быстро набирает обороты, приобретая политическую составляющую.
– Знаю, знаю, что вы сейчас бурчите: Октав тянет время. Октав ни черта не приготовил. Октав очень поздно лег. Октав мало спал. Ну что же… ситуация и правда не совсем обычная. Я написал охренительно блистательный репортаж о «желтых жилетах» – очень интересный получился текст, но потерял его. Написал на каком-то обрывке – и вчера вечером, вернее, в три ночи, потерял… в новом клубе под названием Medellin… [3] правда, правда – Medellin на авеню Марсо.
3
Медельинский кокаиновый наркокартель основан в городе Медельин (Колумбия), действовал в 1976–1993 гг. в Колумбии, Боливии, Перу, Гондурасе, Соединенных Штатах, Канаде и Европе. Вместе с наркобароном Пабло Эскобаром картелем управляли братья Очоа Васкес – Хорхе Луис, Хуан Давид и Фабио.
Сидящая напротив корреспондентка Сильвия Виллерд заходится нервным смехом. Хватается за голову, вытирает слезы, взбивает
4
WTF — аббревиатура в интернет-сленге, расшифровывающаяся как «what the fuck?». В русском переводе – «что за черт?», «что за хрень?», «какого черта?».
– Но… э-э-э… мы здесь отлично себя чувствуем, ведь так? Мы – звезды французского «Утра», браво всем, мои поздравления!
Лора Саломе, выпускница Сьянс По [5] (как и я, но закончила позже), наверняка говорит себе: «Сидела бы дома с малышами, вместо того чтобы портить себе жизнь с этими олухами!» Она перебивает меня:
– Надеетесь продержаться на этом три минуты? Я чувствую, как мой лоб покрывается испариной. Возникла проблема, и все это видят – кроме меня. Я уверен в собственной гениальности.
5
Институт политических исследований — его часто называют Sciences Po — кузница политической и дипломатической элиты Франции. Внимание уделяется не только политическим и экономическим наукам, но и праву, коммуникации, финансам, предпринимательской деятельности, городской политике, управлению и журналистике.
– По-моему, все просто отлично. Доминик прочел кучу газет, чтобы избавить нас от лишних трудов…
– Так и есть, – подхватывает ведущий тусклым голосом.
Натан Дешардон начинает ерзать. Он абсолютно бесчеловечен. Столь важное кресло не доверят напыщенному гуманисту. Лично меня его холодность восхищает. Он при любых обстоятельствах контролирует свои эмоции – так было, когда он курировал социальные проекты в Lib'eration [6] . Натан не поддается нажиму, прессовать его – себя не любить, а главное, он такой же в повседневной жизни: доброго слова не скажет, внимания не проявит. Натан всегда на страже. Натан – бульдозер. Натан – потерянное звено между человечеством и машиной. Когда Натан Дешардон оставит свой пост (если это случится, что не факт) и управление «Утром» доверят алгоритмам [7] , слушатели не заметят разницы.
6
Lib'eration — самая молодая из трех крупнейших национальных французских газет, выпускающаяся с 1973 года (первоначально – при участии Жан-Поля Сартра).
7
Искусственный интеллект. Исследователи из команды соцсети Facebook научили алгоритмы рассматривать сложные уравнения с помощью «языкового» подхода. ИИ видит задачу «как своего рода язык» и рассматривает решение как перевод для последовательных нейронных сетей.
Я не сдаюсь.
– Натан, Лора, передача почти закончилась – к счастью для вас, интервью задались…
– Но тревога не отступает… даже теперь, – вздыхает Натан.
– Мы боимся за вас и – главное – за слушателей, – поддерживает его Лора.
– И за аудиторию следующей передачи тоже, – поддает жару Антонен.
Через десять минут к нему на интервью придет рэперша, хмурящая брови на обложке «Телерамы». Фамилии не помню…
– Началась паника, – констатирует Натан.
– Они уже на Culture Publique и не собираются слушать Тарпенака! – восклицает Лора. Ее заботит одно: остаться лидером этого временного слота, причем любой ценой.
Я пытаюсь выстоять под шквальным огнем.
– Не поддавайтесь стрессу, дорогая! Вы ведь собираетесь лечь спать, да?
– Нет, у нас назначены другие встречи, – отвечает Лора.
Я хорошо понимаю опасность момента, все в студии осознают, что ситуация окончательно вышла из-под контроля. Это щекочет нервы и одновременно пугает, у меня горят виски, по спине пробегает ледяная дрожь, каждая секунда превращается в вечность. Ничего подобного никогда не происходит в таком месте, как это. Может, мы все тут нашли способ остановить время? Или я всего лишь бездельник, задавшийся целью испортить триумф передачи, идущей в прямом эфире?