Человек, который смеется
Шрифт:
Мэтью Вестминстерский, констатируя, что "саксонский закон, весьма милостивый и снисходительный", не наказывал преступников смертной казнью, присовокупляет: "Ограничивались только тем, что им отрезали носы, выкалывали глаза и вырывали части тела, являющиеся признаками пола". Только-то!
Гуинплен, растерянно остановившись на верхней ступеньке лестницы, дрожал всем телом. Им овладел страх. Он старался вспомнить, какое преступление мог он совершить. Молчание жезлоносца сменилось картиной пытки. Это был шаг вперед, но шаг трагический. Мрачный облик угрожавшего ему закона принимал все более и более загадочные очертания.
Человек, лежавший на полу, снова захрипел.
Гуинплен почувствовал, что кто-то слегка толкнул его в плечо.
Это был жезлоносец.
Гуинплен
Он повиновался.
Нащупывая ногой ступеньки, он стал спускаться с лестницы.
Ступени были узкие и крутые, высотой в восемь-девять дюймов. Перил не было. Спускаться можно было только с большой осторожностью. За Гуинпленом на расстоянии двух ступенек от него следовал жезлоносец, держа прямо перед собой железный жезл, и на таком же расстоянии позади жезлоносца — судебный пристав.
Спускаясь по этим ступеням, Гуинплен чувствовал, что теряет последнюю надежду на спасение. Казалось, он шаг за шагом приближается к смерти. Каждая пройденная ступень угашала в нем какую-то частицу света. Бледнея все больше и больше, он достиг конца лестницы.
Распластанный на земле и прикованный к четырем столбам призрак продолжал хрипеть.
В полумраке послышался голос:
— Подойдите!
Это сказал шериф.
Гуинплен сделал шаг вперед.
— Ближе, — произнес голос.
Гуинплен сделал еще шаг.
— Еще ближе, — повторил шериф.
Судебный пристав прошептал Гуинплену на ухо с таким внушительным видом, что шепот прозвучал торжественно:
— Вы находитесь перед шерифом Серрейского графства.
Гуинплен подошел почти вплотную к пытаемому, распростертому на полу посреди подземелья. Жезлоносец и судебный пристав остановились поодаль.
Когда Гуинплен, очутившись под навесом, увидал вблизи несчастное существо, на которое он до сих пор смотрел только издали, его страх перешел в беспредельный ужас.
Человек, лежавший скованным на земле, был совершенно обнажен, если не считать целомудренно прикрывавшего его отвратительного лоскута, который можно было бы назвать фиговым листом пытки и который у римлян назывался succingulum, у готов — christipannus — слово, из которого наше древнегалльское наречие образовало слово cripagne. Тело распятого на кресте Иисуса тоже было прикрыто только обрывком ткани.
Осужденному на смерть преступнику, которого видел перед собой Гуинплен, было лет пятьдесят — шестьдесят. Он был лыс. На подбородке у него торчала редкая седая борода. Глаза были закрыты, широко открытый рот обнажал все зубы. Худое, костлявое лицо походило на череп мертвеца. Руки и ноги, прикованные цепями к четырем каменным столбам, образовали букву X. Грудь и живот были у него придавлены чугунной плитой, на которой лежало пять-шесть огромных булыжников. Его хрип иногда переходил в едва слышный вздох, иногда же — в звериное рычание.
Шериф, не расставаясь со своим букетом роз, свободной рукой взял со стола белый жезл и, подняв его, произнес:
— Повиновение ее величеству.
Затем положил жезл обратно на стол.
Потом медленно, точно отбивая удары похоронного колокола, сохраняя ту же неподвижность, что и пытаемый, шериф заговорил:
— Человек, закованный здесь в цепи, внемлите последний раз голосу правосудия. Вас вывели из вашей темницы и доставили сюда. На вопросы, предложенные вам с соблюдением всех требований формальностей, formaliis verbis pressus, вы, не обращая внимания на прочитанные вам документы, которые вам будут предъявлены еще раз, побуждаемый злобным духом противного человеческой природе упорства, замкнулись в молчании и отказываетесь отвечать судье. Это — отвратительное своеволие, заключающее в себе все признаки наказуемого по закону отказа от дачи показаний суду и запирательства.
Присяжный законовед, стоявший справа от шерифа, перебил его с зловещим равнодушием и произнес:
— Overhernessa. Законы Альфреда и Годруна. Глава шестая.
Шериф продолжал:
— Закон уважают все, кроме разбойников, опустошающих леса, где лани рождают детенышей.
И, словно колокол, вторящий колоколу, законовед подтвердил:
— Qui faciunt vastum in foresta ubi damae solent founinare.
— Отказывающийся отвечать на вопросы судьи, — продолжал шериф, — может быть заподозрен во всех пороках. Он способен на всякое злодеяние.
Снова раздался голос законоведа:
— Prodigus, devorator, profusus, salax, ruffianus, ebriosus, luxuriosus, simulator, consumptor patrimonii elluo, ambro, et gluto [79] .
— Все пороки, — говорил шериф, — предполагают возможность любых преступлений. Кто все отрицает, тот во всем сознается. Тот, кто не отвечает на вопросы судьи — лжец и отцеубийца.
— Mendax et parricida, — подхватил законовед.
Шериф продолжал:
— Человек, прикрываться молчанием воспрещается, Своевольно уклоняющийся от суда наносит тяжелое оскорбление закону. Он подобен Диомеду, ранившему богиню. Молчание на суде есть сопротивление власти. Оскорбление правосудия — то же, что оскорбление величества. Это самое отвратительное и самое дерзкое преступление. Уклоняющийся от допроса крадет истину. Законом это предусмотрено. В подобных случаях англичане во все времена пользовались правом воздействовать на преступника, прибегая к яме, к колодкам и к цепям.
79
пожиратель достояния, расточитель, мот, любострастник, сводник, пьяница, прожигатель жизни, лицемер, истребитель родового наследства, растратчик, транжир и обжора (лат.)
— Anglica charta [80] тысяча восемьдесят восьмого года, — пояснил законовед.
И с той же деревянной торжественностью прибавил:
— Ferrum, et fossam, et furcas, cum alliis libertatibus [81] .
Шериф продолжал:
— Вследствие этого, подсудимый, поскольку вы не пожелали нарушить свое молчание, хотя находитесь в здравом уме и отлично понимаете, чего требует от вас правосудие, поскольку вы обнаружили дьявольское упорство, вас надлежало бы сжечь живым, но вы, в соответствии с точными указаниями уголовных статутов, были подвергнуты пытке, именуемой "допросом с наложением тяжестей". Вот что было сделано с вами. Закон требует, чтобы я лично сообщил вам это. Вас привели в это подземелье, вас раздели донага и положили на спину, растянув вам руки и ноги и привязав их к четырем колоннам — к столпам закона, — на грудь вам положили чугунную плиту, а на нее столько камней, сколько вы оказались в состоянии выдержать. "И даже сверх того", как говорит закон.
80
Английская хартия (лат.)
81
цепи, и яма, и колодки, и прочее (лат.)
— Plusque [82] , — подтвердил законовед.
Шериф продолжал:
— Прежде чем подвергнуть вас дальнейшему испытанию, я, шериф графства Серрейского, обратился к вам, когда вы уже находились в таком положении, вторично предложив вам отвечать и говорить, но вы с сатанинским упорством хранили молчание, невзирая на то, что на вас надеты цепи, колодки, ошейник и кандалы.
— Attachiamenta legalja [83] , — произнес законовед.
82
сверх того (лат.)
83
узы, законом установленные (лат.)