Человек, который знал слишком много (рассказы)
Шрифт:
– Что же делать? – возмущенно воскликнул Марч.
– Мой дядя умеет обращаться с документами, – ответил Фишер. – Вечером он перешлет их на запад; но кто-то посторонний пытается их заполучить, и, боюсь, один из наших ему помогает. Все, что я могу сделать, – стать на пути у этого человека, и потому я тороплюсь. Вернусь примерно через сутки. Пока меня не будет, хочу, чтобы ты присмотрел за людьми и разузнал, что сможешь…
Он сбежал по ступенькам, и Марч видел из окна, как он сел на мотоцикл и поехал к ближайшему городу.
Под утро Марч сидел у окна в гостиной. Обшитая дубом, обычно довольно темная,
– Боже мой! – воскликнул он. – Вы видели? Там, снаружи?
– Снаружи? – повторил Марч, глядя через плечо в сад.
– Идите, идите, посмотрите сами, – Херриес почти кричал, – Хевитт убит, документы украдены, вот что!
Он вновь отвернулся и грузно сел, его квадратные плечи вздрагивали.
Гарольд Марч распахнул дверь и выскочил в сад, где на крутом склоне стояли статуи.
Сначала он увидел доктора Принса, который внимательно разглядывал что-то на земле, а затем то, на что смотрел доктор. Как ни поразительно было то, что он услышал в гостиной, то, что он увидел, превзошло все его ожидания.
Чудовищное изваяние Британии лежало вниз лицом на садовой тропинке, а из-под него, словно лапки расплющенной мухи, торчали рука в рукаве белой рубашки, нога в штанине цвета хаки и знакомые песочно-серые волосы несчастного дяди Хорна Фишера. Лужицы крови растекались по земле, и мертвые конечности уже окоченели.
– Несчастный случай? – наконец выговорил Марч.
– Говорю, смотрите сами, – хрипло повторил Херриес.
Он тоже вышел наружу и нервно шагал вслед за Марчем.
– Смею заметить вам, что документы исчезли. Убийца сорвал пиджак с трупа и разрезал внутренний карман, чтобы извлечь бумаги. Пиджак со здоровенной дырой валяется вон там, на склоне.
– Подождите, подождите, – сказал негромко детектив Принс. – Тут какая-то загадка. Убийца мог каким-то образом сбросить на него статую, что он, очевидно, и сделал. Но ручаюсь, ему не легко было бы ее приподнять. Я попробовал и не сомневаюсь, что для этого требуются по крайней мере трое. Следуя такой теории, мы должны предположить, что убийца сначала, точно каменной булавой, сшиб его статуей с ног, когда тот проходил мимо, потом поднял ее, вытащил труп, снял с него пиджак, опять положил его в той же позе, в какой его застигла смерть, и аккуратно вернул статую на место. Уверяю вас, это невозможно. А как иначе мог он раздеть человека, лежащего под каменным изваянием? Это сложнее, чем известный фокус, когда человек со связанными запястьями стягивает с себя пиджак.
– А может, он сначала раздел труп, а потом сбросил на него статую? – спросил Марч.
– Зачем? – спросил Принс отрывисто. – Когда человек уже убит, документы найдены, надо мчаться отсюда стрелой. Убийца не стал бы околачиваться в саду, подкапывая пьедесталы. Кроме того… ого, кто это там?
Высоко на гребне, на фоне
– Арчер! – крикнул Херриес с неожиданной страстью и, пересыпая свою речь крепкими выражениями, велел ему спускаться. Человек вздрогнул и попятился назад, резкими движениями напоминая скомороха. Через секунду он, видимо, опомнился и начал спускаться по извилистой садовой тропинке, с явной, однако, неохотой, ибо его ноги передвигались все медленнее и медленнее. В мозгу Марча пронеслась оброненная Арчером фраза – о том, что он хотел свалить ночью это каменное изваяние. «Именно так, – думал Марч, беснуясь и пританцовывая, совершивший преступление маньяк взобрался бы на гребень холма, чтоб оттуда посмотреть на содеянное. Но на сей раз он разрушил не только камень».
Наконец Арчер появился на ярко освещенной садовой дорожке. Он шел медленно, но спокойно, ничем не обнаруживая страха.
– Ужасно, – сказал он. – Я увидел все сверху, я прогуливался вдоль гребня.
– Вы хотите сказать, что видели убийство? – требовательно спросил Марч. – Или несчастный случай? Я имею в виду, вы видели, как статуя упала?
– Нет, – сказал Арчер, – я увидел упавшую статую.
Казалось, разговор весьма мало интересовал Принса; он рассматривал какой-то предмет, лежавший на дорожке в паре ярдов от трупа. По-видимому, это был погнутый с одного конца ржавый прут.
– Никак не могу понять, – сказал он, – откуда взялось столько крови. Череп у него цел, шея почти наверняка сломана, но кровь хлестала так, будто перерезаны артерии. Я прикидывал, не была ли, к примеру, вон та железяка орудием убийства, но, очевидно, даже она недостаточно остра. Думаю, никто не знает, что это такое.
– Я знаю, – тихо сказал Арчер. – Она преследовала меня в кошмарах. Это была металлическая скоба или подпорка для пьедестала, установленная, чтобы держать эту паршивую чушку прямо, после того, как та стала наклоняться. Во всяком случае, она всегда торчала там в кладке и, полагаю, выскочила, когда эта штука рухнула.
Доктор Принс кивнул; он все еще смотрел на лужи крови и на металлический прут.
– Нет, тут что-то не так, – сказал он наконец. – Возможно, разгадка лежит под статуей. Давайте проверим. Нас здесь четверо мужчин, и вместе мы сможем поднять это удивительное надгробие.
Все дружно взялись за дело; только тяжелое дыхание нарушало тишину, и затем, вслед за глухим топотом восьми ног, огромная полая глыба откатилась в сторону, и тело в рубашке и брюках открылось взору. Очки доктора Принса начали слабо мерцать, точно огромные светящиеся глаза, ибо обнаружилось кое-что еще. Во-первых, оказалось, что на шее у несчастного Хевитта глубокая рана, и торжествующий доктор немедленно заявил, что она сделана острым стальным предметом, возможно – бритвой. Во-вторых, непосредственно у склона валялись три стальных обломка, каждый – почти фут длиной, один из них – остроконечный, а еще один торчал из великолепно инкрустированной рукоятки или эфеса. Несомненно, в прошлом все они были частями восточного ножа, достаточно длинного, чтобы называться клинком, но с необычным волнистым лезвием, на самом кончике которого виднелись следы крови.