Человек на поводке
Шрифт:
— Не знаю, — ответил Ромстед. — Но мне кажется, она приняла слишком большую дозу наркотика. — И он рассказал о пакетике героина — или какой-то другой дряни — и о том, в каком растерзанном состоянии находится комод.
— Этого не может быть, — запротестовала Полетт. — Я ни за что не поверю…
Она осеклась, увидев показавшегося на крыльце Боннера. Он шел, еле переставляя ноги. Они выбрались из машины, приблизились к нему, но задавать вопросы было излишним.
— Мне так жаль, Лью, — произнесла Полетт.
Он не ответил. Опершись руками о крышу «перше», Боннер стоял, опустив голову и уставившись невидящим взглядом в землю. «Лучше мне ничего не говорить, потому что из этого не выйдет ничего хорошего, — подумал Ромстед. — Может, он только и ждет повода для ссоры. Но, с другой стороны, просто так промолчать тоже нельзя».
— Я вам сочувствую, Боннер, — сказал он. — Очень сочувствую.
Не оборачиваясь, Боннер произнес глухим прерывистым голосом:
— Не трогайте меня. И лучше не приближайтесь.
В комнате было жарко. В напряженной тишине они дожидались, пока Брубейкер и другие полицейские закончат дела в ванной. Чтобы хоть немного освежить воздух, Ромстед отдернул портьеры и открыл раздвижную стеклянную дверь, но и это не слишком помогло. Боннер стоял, повернувшись ко всем спиной, и смотрел на террасу. Полетт курила уже третью сигарету подряд. Ромстед от нечего делать блуждал взглядом по книжным полкам. Коронер и помощник шерифа с фотоаппаратом только что ушли. На пороге ванной комнаты появились двое мужчин с накрытым простыней телом на носилках. За ними шел Брубейкер. Он с мрачным видом наблюдал за тем, как носилки вынесли из дома и поместили в поджидавшую «скорую помощь».
— Наркота, — произнес он. — Проклятая наркота.
— Однако она знала, где ее искать, — не оборачиваясь, выдавил Боннер.
Ромстед промолчал. Да и что он мог сказать? Его голова раскалывалась от вопросов, найти ответы на которые он был не в силах. Зачем обманывать себя и других, настаивая на том, что девчонка притащила это дерьмо с собой. Ведь не проделала же она пешком четыре мили в потемках и влезла в чужой дом лишь для того, чтобы принять ванну! Бессмысленно строить догадки насчет того, каким образом наркотик оказался в доме; одно бесспорно — он здесь был. Из-за него погибла девушка, а теперь и Боннер находился на грани нервного срыва, поэтому сейчас самое лучшее — держать язык за зубами.
— Похоже, банальная передозировка, — произнес Брубейкер. — На теле нет никаких следов, то есть она не упала и не ударилась головой. Не обнаружено никаких признаков того, что в комнате побывал кто-то еще. Мы непременно займемся поисками отпечатков пальцев, однако уже сейчас совершенно ясно, что в пакетике вместо смешанного четыре или пять к одному оказался чистый героин, и девушка приняла слишком большую дозу. Вскрытие и лабораторные исследования должны это подтвердить.
— Но почему она оказалась в ванне? — вмешалась Полетт.
— Не забывайте, что она только что отшагала четыре мили, а может, и пробежала половину пути бегом, мучаясь от ломки, симптомами которой являются повышенное потоотделение и предельное нервное напряжение. И вот она добралась до наркоманского рая — недельный запас зелья и спокойное место, где ее никто не найдет и не отберет отраву. У нее было одно желание — ширнуться в вену, расслабиться в горячей ванне, чтобы успокоить нервишки, а потом несколько дней парить в нирване. Так вот, к тому времени, как ванна наполовину наполнилась, героин сделал свое дело. По всей видимости, она сидела на краю, пробуя ногой воду, когда свалилась в нее. Формально она захлебнулась, на самом же деле она была мертва уже до этого.
— Если хотите задать мне какие-нибудь вопросы, — хрипло произнес Боннер, — то не тяните, спрашивайте. Мне хотелось бы поскорее убраться отсюда.
— Вы говорите, что ваша сестра вернулась в Колвиль на прошлой неделе? На чем она приехала?
— На автобусе. Сказала, что ушла с работы и хочет побыть здесь несколько недель, пока не решит, что делать дальше. Но ее поведение вызывало у меня беспокойство.
— Что именно?
— Джери ни на чем не могла остановить свой выбор. Она собиралась то в Нью-Йорк, то в Лос-Анджелес или Майами. Хотела попробовать себя в качестве модели; потом вдруг решала заняться изучением компьютерного обеспечения. Я говорил ей, что дам денег на любые курсы, какие она только выберет, или даже на колледж — если захочет вернуться туда. Она было соглашалась, но тут же передумывала и строила новые планы: собиралась поступить на работу на крупный пароход или отправиться вокруг света с какой-нибудь семейной парой. Но при этом ни разу не упомянула о возвращении в Сан-Франциско, что довольно странно — ей там всегда очень нравилось.
Брубейкер нахмурился:
— Хорошо. А она встречалась с кем-нибудь из своих старых друзей?
— Нет, даже не хотела, чтобы кто-то знал о ее приезде. Нервничала и все время расхаживала туда-сюда, словно пантера в клетке, но ни шагу из дома. Я говорил ей, что она может брать машину, когда захочет, предлагал навестить Полетт и поплавать у нее в бассейне — но нет, она никого не хотела видеть. А когда звонил телефон или дверной звонок, прямо подпрыгивала от испуга…
— А вы знали, что она сидит на игле? У нее ведь все руки исколоты.
— Да будь оно все проклято! А может, я и не хотел знать! К тому же она всегда носила одежду с рукавами — вот такими. — Боннер провел ребром ладони по своему предплечью.
— Три четверти, — уточнила Полетт.
— Когда вы видели ее в последний раз? — спросил Брубейкер.
— Сегодня ночью, около двух часов.
— Когда вернулись домой?
— Да. Дверь в ее спальне была закрыта; я заглянул внутрь и увидел, что она спит. Брубейкер покачал головой:
— Видимо, притворялась, дожидаясь, когда вы завалитесь спать, чтобы тайком ускользнуть. Если она решила проделать четыре мили пешком и влезть в чужой дом, то поверьте мне — она не спала.
— Может быть. Но зачем она ждала, пока я вернусь домой? Я находился в магазине с шести вечера, и она могла бы сбежать в любое время.
. — До какого-то момента у нее еще хватало сил терпеть и бороться с ломкой. Вероятно, она захватила с собой немного порошка еще в Сан-Франциско. И к тому же после двух ночи на дорогах почти нет машин и ее никто бы не заметил. Не спрашивала ли она о капитане Ромстеде?
— Насколько я помню — нет.
— Но она знала, что он мертв?
— Да, я сам рассказал ей об этом, но не уверен, что она вообще прислушивалась к тому, что ей говорили. Похоже, ее это известие не заинтересовало.