Человек новой эры
Шрифт:
«Это всё неправда! Это не по-настоящему! Проснись!!!»
– Ты внезапно исчез, – Павел Сергеевич помог мне сесть на низенькую койку с жёстким матрасом, от которого несло немытым телом. – Мы тебя везде искали, пока не вышли на американцев из «Патриота». Мы наняли сыщика, и он выследил их человека, который каждый день в одно и то же время приходил сюда с питательными смесями. Тебя выкрали и держали здесь в ловушке сознания…
– Это петля Звягинцева, – заговорил Димка, но тут же умолк под взглядом Павла Сергеевича.
– Постарайся вспомнить, как мы познакомились. От этого всё зависит.
Глава 3
Не сказать, что в школе я был прям таким отличником. Тройки, четвёрки, иногда, ко всеобщему удивлению, я получал пятерки. Но и задирой я не был. Чистый середнячок класса до восьмого, а там я увлёкся всякими техническим штуками, и тут понеслось!
Ребята со всей школы таскали ко мне свои очки допреальности, смартфоны, робопёсиков и прочую сломанную фигню, чтобы я её починил. Поначалу получалось не очень, но – спасибо производителям, делавшим технику с дефектами – опыта у меня было завались, поэтому я быстро набил руку и стал гуру ремонта.
Я устанавливал прошивки, паял, разбирал старые гаджеты на запчасти, собирал новые, купленные со скидкой, потом начал писать простенький софт и к выпускному классу скопил кругленькую сумму. Однако, финансовый кризис острой иглой разорвал этот круг, и все мои денежки посыпались в черную дыру экономики.
Потом начался колледж – лучшее время в моей жизни… до второго курса. Родители потеряли работу, как и миллионы других людей по всей планете, но за учебу платили исправно. Каждый раз, когда я приезжал домой из Большого Города, как они называли столицу нашего региона, они смотрели на меня с такой неугасимой надеждой, что мне становилось неловко. Я чувствовал, что не могу их подвести, но возвращаясь в общагу, снова брался за ремонт, прошивку, сборку и прочее, делая это в ущерб основной учёбе. Тогда я думал, что все преподы глупее меня, а учусь я здесь только ради диплома и престижной работы в будущем.
На втором курсе в аудиторию зашел коротко стриженный человек с жёстким, непробиваемым лицом и стальными глазами. Это был коллектор. Он приехал, чтобы надавить на родителей через меня. При всех моих однокурсниках он принялся рассказывать, в какие долги влезли мои предки, чтобы оплатить учёбу. Через пять минут я закипел, и хотел уже наброситься на негодяя, но вместо этого просто сбежал.
Родители успокаивали меня, говорили, что просто сейчас такой период, когда они не могут платить по кредитам. Но всё образуется, они найдут новую подработку, мама выйдет в ночь, и я продолжу учиться.
Я чуть со стыда не сгорел, пока их слушал. Они столько всего делали, чтобы мне помочь, а я…
С того дня я закопал себя в заказах от однокурсников, не выпускал из рук паяльник и клавиатуру для быстрого набора программного кода. Я чуть не вылетел из колледжа, и после беседы с преподавателем информатики вернулся к учёбе. Он подкинул мне идею.
АО «Заслон» каждый год отбирала одарённых студентов для стажировки в одном из филиалов компании. Среди таких счастливчиков проводили конкурс с призовым фондом в полмиллиона рублей. Эту сумму получал победитель. Также он становился первым в очереди на должность сотрудника компании начального звена.
Я ухватился за эту возможность, и создал проект устройства по воздействию на нейроны мозга – Импульсный Мозговой Преобразователь или просто ИМП. За основу я взял обычный электроэнцефалограф. Только он фиксировал электрические сигналы мозга, а ИМП ещё и воздействовал на него. Мне пришлось добавить электродов, увеличить размер и способ фиксации прибора на голове. (Обычная шапочка на резинках не годилась – слишком высок риск смещения электродов во время коррекции нейронных связей.)
Первая модель больше напоминала тот здоровенный фен, которые используют в парикмахерских, сушуар называется, кажется. Провода от него тянулись к усилителю, а оттуда к компьютеру. С программным кодом мне помогали друзья со старших курсов (поэтому я позднее отказался, чтобы прибор назвали в честь меня), ведь я и так загрузился сверх меры ещё на этапе подготовки. Мне приходилось штудировать тонны специальной литературы.
Круглые сутки я читал работы Макса Мора о переходе человека на новую ступень развития при помощи компьютерных технологий; с головой зарывался в исследования Ханса Бергера, который первым доказал способность мозга создавать электрические сигналы; изучал результаты опытов доктора Грея Уолтера, впервые описавшего нейроинтерфейс. В моём списке были такие ученые, как Филипп Кеннеди, вжививший электроды в мозг парализованного человека, Ян Дэн, расшифровавший сигналы зрительной коры головного мозга, и даже Иван Петрович Павлов, доказавший физиологическую основу психики и совершивший множество других открытий.
«Прошелся» я и по современникам моих родителей. Например, американцы, вживившие имплант в мозг, чтобы испытуемый смог писать исключительно силой мысли: https://www.the-scientist.com/news-opinion/brain-computer-interface-user-types-90-characters-per-minute-with-mind-68762 Или группа немецких ученых, ближе других подошедших к пониманию работы нейронов: https://www.science.org/doi/10.1126/science.aax6239 Результаты их трудов есть в открытом доступе, хвала интернету!
Но мне стало обидно, что так мало современных российских учёных оставило свой след на почве нейрофизиологии, и я решил это исправить.
Когда я заговорил об этом со своим преподавателем по математике, он сказал очень правильную вещь:
– Откуда же им взяться, таким «прорывным», как ты их назвал, учёным, если наука у нас совершается не в ясных головах, а в пыльных кабинетах? Молодые ведь туда не пойдут, там всё заросло паутиной, и старые тарантулы цепко держатся за свои гнёзда.
– Извините, Виталий Алексеевич, но я не соглашусь. Мы же – наше поколение – всё-таки учимся, готовимся стать первооткрывателями, светилами… – я не смог сдержать улыбки и не договорил.
– Вот видишь, – тоже улыбнулся Виталий Алексеевич, – ты даже закончить без улыбки не можешь. Наивно? Да, наивно…
Он тяжело вздохнул и уставился на сцепленные на коленях пальцы. Его ещё совсем не старое лицо на секунду сделалось дряблым, будто было велико ему. Но эта секунда закончилась, он поправил квадратные очки с толстыми стёклами и заговорил.