Человек по кличке Мышь
Шрифт:
Близилось утро. Надо садиться и писать отчет. Он пообещал префекту подготовить отчет к утру. Вот только о чем писать? Нет, лучше пока об этом не думать.
— Пойду-ка я перекушу! — сказал он помощнику.
С трудом прожевывая холодное мясо, то немногое, чем можно было разжиться в ночном баре на площади Шатле, Люка мрачно разглядывал унылый пейзаж за окном. Дождь, монотонный дождь, редкие фигуры прохожих под зонтиками. Скоро парижские улицы превратятся в настоящие каналы, прямо как в Венеции.
— Алло! Виши? Слушаю вас! Одну минуточку! Сейчас я возьму карандаш, чтобы пометить. Так говорите,
Люка повернулся к сержанту Жанвье.
— Графа ко мне! Быстро!
У последнего уже успели изъять галстук и шнурки от туфель, что моментально лишило его элегантности и поубавило уверенности в себе.
— Всего один вопрос, любезный. По-прежнему увлекаешься филателией, особенно редкими марками, а? Помнится, три года тому назад у тебя уже были проблемы с полицией именно на почве филателии. Говорят, ты тогда умудрился всучить клиенту фальшивые зарубежные марки. Я прав?
— Меня оправдали за отсутствием доказательств.
— Ну и слава богу! А расскажи-ка ты мне, приятель, во всех подробностях, сколько стоит одна гавайская марка, выпущенная в середине прошлого века. Отвечай! Чего молчишь? Я с тобой не в кошки-мышки играю, идиот! Будешь молчать, я получу ответ в другом месте.
— Гавайи выпуска 1851 года стоит около четырехсот тысяч франков за штуку.
— Это — которая, синяя?
— Да. На сегодняшний день их сохранилось не более дюжины. Из них лишь несколько — в приличном состоянии.
— Благодарствую за информацию. Вот теперь можешь отправляться спать.
— Так я свободен?
— Еще чего! Ступай спать в свою камеру, вот что я имел в виду. Больше ничего добавить не желаешь?
После секундного колебания Граф проговорил с нескрываемым сожалением в голосе:
— Нет, ничего!
…вот она, разгадка того, кто такой этот Арчибальд…
Старший инспектор писал отчет, тщательно выверяя каждое слово. Три часа ночи. По окнам барабанит дождь. Густые свинцовые тучи нависли над Сеной. Лишь изредка из-за них выныривала луна и тут же снова исчезала в кромешной мгле.
…Граф, промышляющий маклерством, случайно познакомился с Фредом в одном из баров на Елисейских Полях. Поначалу это было лишь шапочное знакомство, не более того, пропустить вместе по бокалу вина, сыграть партию в покер. Пока однажды он не разоткровенничался и не проболтался кое о чем. Конечно, это всего лишь моя рабочая гипотеза, но зная нравы подобной публики, не сомневаюсь, что она весьма правдоподобна.
Эдгар Лоём был страстным коллекционером. Его коллекция марок стоит целое состояние. Недаром после ее оценки господа из Базеля немедленно упрятали коллекцию в одном из банковских сейфов. Настоящей гордостью коллекции являлись две гавайские марки выпуска 1851 года, одна из которых была наклеена на конверт, адресованный известному английскому ботанику сэру Арчибальду Ландсберри, который в те далекие годы находился в научной экспедиции на островах Тихого океана, занимаясь изучением тамошней флоры.
Вполне возможно, Лоём пытался обменять дубликат на другую марку и даже поместил соответствующее объявление в журнале для филателистов. А у Графа, прочитавшего объявление, мгновенно возник план, как обвести вокруг пальца богатого собирателя марок. Уверен, что именно таким был первоначальный замысел Графа, которым он поделился с Фредом.
После чего начались уже непосредственные переговоры с владельцем редкой марки. Скорее всего, злоумышленники разместили встречное объявление или вышли на Лоёма каким-то иным способом. Вполне вероятно, ему предложили равноценный или даже еще более выгодный обмен, но с обязательной предоплатой части суммы. Сержант Жанвье, который когда- то увлекался коллекционированием марок, рассказал мне, что существуют и более дорогие марки. К примеру, ярко-красная марка островов Маврикий номиналом в один пенни. В настоящее время цена за нее колеблется в пределах от пятисот до шестисот тысяч франков. Что вполне сопоставимо с той суммой аванса, которую имел при себе Лоём, отправляясь на свидание. А то, что часть денег была в долларах, косвенно подтверждает участие Фреда в афере. Гангстер, конечно же, предпочитал иметь дело с долларами.
Убийство произошло именно в момент свидания. Лоёма убили в его машине, и это наверняка сделал Фред. Насколько я знаю Графа, он слишком труслив, чтобы решиться на мокрое дело. Вполне возможно, в убийстве участвовал и Лили. Но это еще предстоит доказать.
Как бы то ни было, а факт остается фактом. Убийц (или убийцу) спугнул именно бродяга по кличке Мышь. Он же каким-то образом завладел бумажником покойного.
Люка отложил ручку в сторону и задумался. Он должен тщательно взвесить все еще и еще раз. Ведь, по сути, вся его версия строится пока на одних лишь догадках и предположениях.
Инспектор Логно из муниципальной полиции, который хорошо знает бродягу, с самого начала заподозрил что-то неладное в его поведении. Здесь следует особо подчеркнуть, что именно благодаря инициативным действиям этого офицера полиции стало возможным начало правового расследования всего дела.
Люка мысленно представил себе покорную, вымокшую насквозь фигурку мадам Логно в сплющенной от дождя шляпке и в дешевых хлопчатобумажных перчатках и снова заскрипел пером.
Дальнейшие поступки бродяги мотивированы и вполне понятны, особенно сейчас, когда нам известно содержимое бумажника.
…гангстерские замашки, которые Фред приобрел в Америке, толкнули его на столь кровавое преступление, с которыми нечасто можно встретиться во Франции…
…Думаю, потребуется очень тщательное расследование, чтобы понять, каким образом преступники избавились от своей жертвы и машины. А уж найти и то, и другое будет откровенным везением…
Люка закончил пятую страницу пространного отчета и внимательно перечитал написанное. Потом снова взял перо и добавил еще несколько предложений.