Человек под лестницей
Шрифт:
— Мы не нашли никаких данных, подтверждающих, что ты каким-то образом причастен к убийству Бодиль Молин. Можешь ехать домой, — сказал допрашивавший его полицейский.
Это было нейтральное высказывание. В голосе полицейского Фредрик не уловил ни разочарования, ни удовлетворения. Никаких извинений тоже не последовало.
— Но, — добавил комиссар, сделав озабоченное лицо, — у вас явно что-то не в порядке. Думаю, тебе надо последовать совету жены и обратиться к психиатру.
Когда Фредрик вышел из полицейского участка, было уже
Он все еще был сильно взволнован и, когда сдавал назад, наехал на бетонный столбик. Выругавшись, он вышел из машины, чтобы осмотреть повреждения. На крыле образовалась царапина, больше ничего. Ограждение, как и вся парковка, было исписано неразборчивыми словами и покрыто непонятными многоцветными рисунками. Вообще, власти следили за порядком и смывали рисунки и надписи, как только они появлялись, но парковка была до того безобразной, что граффити ее, можно сказать, украшали.
Одно слово заставило Фредрика вздрогнуть. Кто-то написал на стене красными, вызывающими буквами «Сквод». Он не знал, что это слово означает, как, впрочем, и все остальные слова и знаки на стенах стоянки. Это был язык, которого он не понимал, но который ему тем не менее навязывали.
— Сквод. — Он произнес слово вслух. Так, кажется, назвался человечек, когда они встретились впервые? Сквод или Квод?
В темноте он ехал к дому по раскисшему мокрому снегу. Дорога показалась ему бесконечной — временами все тело сводила мучительная судорога.
Он достал мобильный телефон, который ему вернули в участке, и попытался позвонить Пауле, сказать, что он едет домой, но телефон был занят.
Вскоре он уже сворачивал во двор. Какое счастье снова видеть свой дом, открыть дверь и войти в прихожую.
Паула стояла у плиты и разогревала кашу для Оливии. Фабиан сидел за столом, ел хлеб и запивал молоком. Из приемника доносилась музыка. Они, кажется, не слышали, как он вошел.
Стоя в дверях, Фредрик смотрел на них. Это его семья. Как же он их всех любит! Сегодня он вернулся домой так же, как обычно, но разлука показалась ему вечностью.
Паула обернулась и едва не выронила из рук бутылочку. Она смотрела на Фредрика, как на привидение.
— Боже мой! Ты сбежал? — в ужасе воскликнула она.
Туман
Март. Конец зимы.
Так ли? Было ли все дело во времени года — сером, мокром, пронизывающе холодном? Или причины были другими? Состояние, утрата меры, болезнь?
Фредрик стоял у кухонного окна, глядя на поля и стлавшийся по ним низкий туман. Этот черно-белый пейзаж можно было снимать на цветную пленку. От этого ничего бы не изменилось, ибо ландшафт был лишен красок. Белые полосы снега на черных бороздах, черные ветви на фоне серого неба. Пара черных ворон. Был виден крест на могиле Леонардо — теперь его не скрадывали листва леса и трава. Он выделялся на фоне этой серости, как магический знак.
Он вспомнил, как стоял летом на кухне, смотрел в окно и ждал, когда взойдет солнце и окрасит серый мир, вдохнет в него жизнь. Теперь здесь можно было стоять целый день, но пейзаж, проглоченный туманом, оставался таким же бесцветным.
Фредрик внял уговорам и обратился к психиатру. Доктор поставил ему диагноз «истощение», прописал ципрамил и выписал больничный лист.
В общине говорили, что он переутомился на работе, а ужас от вида трупа Бодиль Молин, который он увидел в лесу, окончательно переполнил чашу. Это не соответствовало действительности, ибо он не находил труп Бодиль, — во всяком случае, официально. На самом деле — по крайней мере, так полицейские сказали Пауле — им позвонил какой-то бизнесмен, который рано утром проезжал по этой дороге в аэропорт. Он увидел брошенный автомобиль с открытой дверью и после недолгого осмотра местности нашел труп.
Теперь Фредрик сидел дома. Он бы с удовольствием вышел на работу, хотя бы потому, что там было тепло. Какой же жуткий холод стоял в доме!
Паула проводила все дни в мастерской, где было тепло от кафельной голландки. Когда Фредрик говорил, что она выстудила весь дом, она с ним не соглашалась.
Вместе с подругами-художницами Паула ходила на похороны Бодиль. Фредрик остался дома с детьми. После похорон они пришли к ним домой, закрылись на кухне, пили чай и говорили о Бодиль. Фредрик временами подходил к двери и прислушивался.
Сначала разговор был неинтересным. Говорили о погребении. Говорили о легком характере умершей, вспоминали забавные истории, связанные с ней. Воспоминания перемежались всхлипываниями и грустным смехом. Они говорили, каким теплым и непосредственным человеком была Бодиль. Она же всегда была в хорошем настроении. Разве не была она особенно весела в последнее время? Фредрик насторожился. Одна из подруг сказала, что Бодиль была с ней откровенна, но просила ничего никому не рассказывать, и она обещала, но теперь-то… Теперь уже все по-другому, не так ли?
Естественно, теперь все не так. Интересно, что же поведала ей Бодиль?
Подруга понизила голос, но Фредрик явственно расслышал слово «беременна». Последовала пауза. Все общество затаило дыхание, пораженное такой неожиданной новостью.
— От кого? — послышался голос Паулы.
Фредрик прижался ухом к замочной скважине.
— Этого она не сказала. В этом отношении она была скрытной.
Фредрик облегченно вздохнул.
Началось обсуждение разных домыслов на тему «Бодиль и мужчины». Это была животрепещущая тема, которую эти дамы, видимо, обсуждали часто и подолгу. Все знали о каких-то ее прошлых любовных приключениях. О безнадежных, невозможных отношениях с безнадежными, невозможными мужчинами.
Одна из подруг сообщила нечто сногсшибательное, чего не знали остальные:
— Однажды вечером, это было прошлым летом, я была в скалах, у гавани. Я искупалась и шла к машине, когда увидела Бодиль с каким-то мужчиной. Они сидели, тесно прижавшись друг к другу, в расщелине скалы и любовались заходом солнца. Я бы не сказала, что тот мужчина был красив. Какой-то неухоженный тип, да и вообще больше похож на уголовника.
— Прошлым летом? Как он выглядел? Блондин или брюнет?